Важным моментом в поддержании духа войск является обращение к героическим примерам, целенаправленно представляемым как образец для массового подражания. Это общепринятое, широко распространенное в истории явление. Однако, особенностью его в годы Великой Отечественной войны было то, что беспрецедентную роль в формировании символов играло государство, обладавшее монополией на средства массовой информации. Поэтому созданные в то время символы представляли собой причудливое сочетание реальных фактов и вымысла, подлинных событий, отраженных в кривом зеркале пропаганды.
Проблема символов несет в себе изначальное противоречие. С одной стороны, символы - порождение пропагандистской машины, с другой, - феномен массового сознания, в котором находят отражение процессы, происходящие в обществе, в том числе и «культовые» настроения масс. В обстановке «культа личности» и культ отдельных героев становился естественным. Разумеется, он ни в малейшей степени не соперничал с «главным культом», а лишь служил ему, находясь под полным контролем системы, следившей за тем, чтобы «культ героев» не выходил за рамки дозволенного. Она отбирала и шлифовала факты, которые ее устраивали, создавая символы как отвлеченно-обобщенные примеры для подражания, когда в конкретную форму (например, имя героя) вкладывалось особое содержание: реальному человеку приписывались черты идеальной, с точки зрения системы, личности, по которой должен был «равняться» каждый гражданин страны. «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой…» И народ с готовностью впитывал в себя преподносимые ему символы, искренне веря, что именно такими и были его герои, плоть от плоти его. Так просты и типичны были их судьбы, что каждый мог представить себя на их месте. Так легко казалось стать героем! И становились - миллионы, чьи безымянные могилы затерялись по всей России. Их подвиги ничуть не меньше, чем у героев известных. Но слава к ним не пришла: стать символом могли лишь единицы.
Герои-символы служили опорой системы, потому что первым и главным качеством, которым наделяла их пропаганда, являлась беззаветная преданность все той же системе. И именно это качество должны они были воспитать в миллионах сограждан. Превращенные в символы, герои уже не принадлежат себе. Они становятся частью породившей их идеологической машины. Живые или мертвые, - они призваны выполнять отведенные им функции, а система позаботится о том, чтобы никто не докопался до истины в том виде, в каком она действительно имела место, - до того, как прошла через ножницы цензуры и плакатную кисть пропаганды. Любая попытка «развенчивания легенды» объявляется очернительством и дегероизацией. Как будто реальные черты характера и «нетрадиционные» факты из биографии могут умалить значение подвига, или благодарная память об одном герое - принизить славу другого! Для пропагандистской машины подобных доводов не существовало: для нее не важны были герои как таковые, а имели значение лишь символы, ею же самой и созданные.
Как и в других областях, система творила символы и в области военной героики. Из многих героических событий и фактов отбирались и возводились в обобщающий пример только те, которые были необходимы в данный момент системе. Механизмов такого отбора было множество.
Какого рода подвиги чаще всего превращались в символы; почему и каким образом происходило вычленение одного героя из ряда многих других, совершивших аналогичный подвиг; какие социальные институты (армейское командование, политорганы, средства массовой информации, литература, искусство и т. д.) участвовали в формировании символа и в какой степени; имел ли данный символ значение для повторения, «тиражирования» аналогичного подвига; насколько символ отражал реальность события и что привносилось в него искусственно пропагандистской машиной, вплоть до элементов фальсификации; какие герои были нужны сталинской идеологии и как живых людей «подгоняли» под рамки стереотипов; на каких этапах войны какого рода символы создавались и имели наибольшее распространение, в чем причина этого? Ответы на эти и многие другие вопросы должны прояснить более общую проблему: какое значение героические символы-стереотипы имели для создания системы сталинских идеологических мифологем; в чем заключалось противоречие между объективной необходимостью поддержания боевого духа армии и народа при помощи героической символики и ее ролью в укреплении мифологического сознания общества в условиях сталинизма. Рассмотрим для начала некоторые общие тенденции.
Символами могли стать реальные факты, соответствующие нужным системе требованиям, и факты, прошедшие обработку, чтобы этим требованиям соответствовать. Умолчание об одном, вымысел о другом, особое внимание третьему - и событие приобретало нужное звучание. Порой прибегали и к прямым фальсификациям, но, как правило, в случаях менее значительных. Необходимость отрапортовать к очередной памятной дате, система разнарядок на награды, «социалистическое соревнование» между подразделениями - все это вело к припискам в донесениях и, что гораздо страшнее, к бессмысленным жертвам, когда штурм какой-нибудь высотки был вызван не требованиями боевой обстановки, а днем рождения Верховного Главнокомандующего. Показательно в этом отношении донесение политотдела 19 Армии от 24.10.42 г.: «…Докладываю, что в частях „Пилот“ продолжается работа по подготовке к проведению 25-летия Октябрьской социалистической революции… Вся работа по подготовке к праздникам проходит под лозунгом практического выполнения приказа товарища Сталина № 227 - укрепление железной воинской дисциплины и наведение порядка в подразделениях, усиление боевой активизации частей и боевой выучки личного состава. Среди личного состава, между подразделениями заключены договоры социалистического соревнования на большее истребление немецких оккупантов, повышение дисциплины, улучшение качества боевой учебы… Политработниками и командирами организована в целом ряде подразделений проверка хода соцсоревнования, об итогах которого по отделениям и взводам проводятся беседы и политинформации. 7 ноября в частях будут подведены итоги предпраздничного соревнования на предмет выявления лучших отделений, взводов и частей, о чем будет отмечено специальными приказами по частям и соединениям» . В таких ситуациях каждый политработник считал своим долгом отличиться, зачастую не считаясь при этом с людскими потерями.
Отбрасывались или замалчивались подвиги, расходившиеся с официальной версией событий. Так, например, случилось с бойцами 2-й Ударной армии, когда тень от предательства генерала Власова легла на тысячи солдат и офицеров, до конца выполнивших свой долг и оставшихся лежать в лесах и болотах под Новгородом . Действовал такой критерий, как недоверие к окруженцам, отнесение всех пленных к числу предателей. Не потому ли так долго оставались безвестными защитники Брестской крепости, тысячи других героев первых дней и недель войны? Их мужество вступало в противоречие с политическими установками, с объяснением поражений в начале войны не предвоенными преступлениями и стратегическими просчетами высшего руководства, а происками «врагов народа», предательством командиров, нестойкостью бойцов. Система в который раз стремилась переложить всю ответственность на других, приписав свои ошибки тем, кто расплачивался за них кровью. И уж, конечно, не могла она признать и обнародовать подвиги тех, к чьей помощи вынуждена была прибегнуть в самый тяжелый момент, когда и для нее не нашлось иного выхода. Как, например, в случае с Полярной дивизией, целиком, включая комсостав, сформированной из заключенных . В 1941 г. она отстояла Мурманск. До сих пор безымянные, в ней полегли те, кто взамен шпал и ромбов носил тогда номерные знаки воркутинских лагерей.
Держа под своим контролем процесс награждений, система могла отсеять и неугодную ей личность. Существовали разного рода ограничения, которые не позволяли тому, кто совершил подвиг, но в силу ряда причин не устраивал систему, подняться до высшей ступени - звания Героя. Например, принадлежность к репрессированной национальности, родственные связи с «врагами народа», собственная судимость по политической статье, неподходящее социальное происхождение и т. п. Хотя бывали и исключения: в значительной степени это зависело от мужества командира, представившего подчиненного к награде и сумевшего отстоять свою точку зрения перед вышестоящим начальством. Показательна в этом отношении судьба бывшего разведчика, ныне известного писателя Владимира Карпова, получившего звание Героя Советского Союза, невзирая на «пятно» в биографии: хотя в его случае сопротивление системы было довольно сильным, но командование настояло . Примером другого рода является судьба легендарного подводника А. И. Маринеско. 31 января 1945 г. подводная лодка под его командованием потопила крупнейший немецкий лайнер «Вильгельм Густлоф», на борту которого находилось более 6000 гитлеровцев, в том числе около 3700 подводников. Гитлер объявил Маринеско личным врагом, оценив заслуги советского моряка выше, чем сделала это система. Представление Маринеско к званию Героя Советского Союза не было одобрено командованием: помешал его проступок перед походом в январе 1945 г. - связь с иностранной подданной, за что он едва не попал под трибунал . Справедливость восторжествовала только накануне 45-летия Победы. А. И. Маринеско стал Героем Советского Союза, но - увы! - уже посмертно. А сколько было похожих судеб, когда неуживчивый характер, неумение наладить отношения с начальством или какие-то иные обстоятельства являлись для системы более веским доводом, чем совершенный подвиг, и герой не получал признания и заслуженной награды, а порой лишался и награды, уже врученной . Уже после войны все попытки восстановить справедливость наталкивались на чиновное безразличие и решение высших советских и партийных органов от 1965 г. прекратить награждения за подвиги и боевые отличия в период Великой Отечественной войны, что, однако, не мешало осыпать наградами тех же партийных чиновников ко всевозможным юбилеям за несуществующие заслуги.
Итак, система жестко отбирала героев, чаще обращая внимание на формальные признаки, чем на суть вещей. В сомнительных случаях она не утруждала себя поиском истины. Ошибки, клевета, поспешные выводы, второпях приклеенные ярлыки ломали и калечили судьбы, лишая и живых, и павших достойного места в строю. Бывшие советские военнопленные, участники движения Сопротивления, многие из которых стали национальными героями тех стран, в партизанских отрядах которых они воевали, на Родине числились предателями согласно приказу Сталина № 270.
Трагичной оказалась и судьба многих подпольщиков, разведчиков, «бойцов невидимого фронта». Строго законспирированные в условиях оккупации, они порой становились жертвами этой конспирации, когда после прихода наших войск некому было подтвердить особистам, что они работали по заданию партизан, а не являлись пособниками врага. Иногда обвинения против патриотов были провокацией самих гитлеровцев и полицаев. А сталинская система с ее подозрительностью ко всем и каждому шла у них на поводу. Так, на долгие годы была брошена тень на доброе имя молодогвардейца Виктора Третьякевича . Кстати, криминалистическая экспертиза документов подпольной организации, проведенная по инициативе работников Центрального Архива ВЛКСМ, подтвердила, что именно он был комиссаром «Молодой Гвардии». Но споры об этом на страницах печати до сих пор продолжаются. Любая попытка взглянуть на символ, утвердившийся в сознании нескольких поколений, воспринимается болезненно и остро, и всегда найдутся силы, для которых сохранение легенды важнее установления истины.
Система творила символы, в которых она нуждалась. Каждому этапу войны соответствовали символы, несущие определенную смысловую нагрузку, отвечающие очередным на данный момент задачам пропаганды. Иначе и быть не могло. Подвиги начала войны - это подвиги обороняющейся, с боями отступающей армии. Главной задачей было выстоять, остановить врага любой ценой. И весьма своевременными оказались для символа слова политрука Клочкова: «Велика Россия, да отступать некуда - позади Москва!» А прозвучали ли они на самом деле или были вложены в уста героя журналистом, не имело никакого значения.
Перелом в войне, освобождение оккупированных районов страны несли войскам качественно иное психологическое состояние, ставили перед ними иные задачи: воспитание наступательного порыва, беспощадной мести врагу. Здесь и подвиги были «наступательными». И символы, естественно, тоже. Мученики-молодогвардейцы и рядовой Юрий Смирнов, участник танкового десанта в тыл врага, раненым взятый в плен и распятый немцами на стене блиндажа, - наиболее известные из символов 1943 и 1944 гг., призывающие отомстить гитлеровцам за их злодеяния, освободить родных и близких от ужасов фашистской оккупации, до конца быть верными гражданскому и воинскому долгу.
Когда под лозунгом «Вперед, на Запад!» Советская Армия вступила на территорию европейских стран, пропагандистская машина откликнулась на это событие новыми символами. Например, плакатом «Освободим Европу от цепей фашистского рабства», на котором изображен советский солдат, рвущий цепи со свастикой. Ведь и произведения искусства тоже порой выполняли роль символа. Самым известным из них была песня Б. А. Александрова на стихи В. И. Лебедева-Кумача «Священная война». (Кстати, по одной из версий, ее слова были написаны не в 1941-м, а весной 1916 г., в разгар Первой мировой, преподавателем Рыбинской мужской гимназии А. А. Боде, и в конце 1937 г., незадолго до смерти, присланы автором В. Лебедеву-Кумачу, который на второй день Великой Отечественной, слегка переделав, опубликовал их под своим именем . И песня, посвященная одной войне, стала символом другой, совершенно иной по духу и характеру войны, хотя и с тем же противником.) После Победы символом стал памятник Воину-Освободителю скульптора Е. Вучетича, «соавтором» которого, вместо автомата «вложившим» в руку бронзового солдата богатырский меч, разрубающий свастику, оказался никто иной, как Сталин, - обстоятельство, тоже весьма символичное.
Но вернемся к собственно героическим символам. Какими же критериями руководствовалась пропагандистская машина, поднимая отдельный подвиг до уровня символа? Вновь обратимся к мнению Вячеслава Кондратьева: «Вся война являлась беспримерным и подлинным подвигом всего народа. Одно нахождение на передовой, один шаг на поле боя - все это великое преодоление себя, все это подвиг. Однако, политотделам нужны были „особые“ подвиги: единоборство солдат с одной гранатой или бутылкой с зажигательной смесью против танка, или бросание грудью на амбразуры дотов, или подбитие выстрелом из родимой, образца 1891/30 трехлинейки самолета и так далее, и тому подобное. Особо понравилось политотделам бросание на амбразуры» .
Почему-то не воинское мастерство, находчивость, храбрость, которые в первую очередь определяли исход боев и сражений, в основном пропагандировались системой, а самопожертвование, часто граничившее с самоубийством . «Апология жертвенности, идеи сугубо языческой», по определению историка А. Мерцалова, или тиражирование опыта советских «камикадзе», по словам В. Кондратьева, наглядно характеризует жестокие методы руководства войной, которые были свойственны сталинизму. «Режим, который не жалел людей и в мирное время, не мог жалеть их тем более в войну, спасая собственное существование» . Весьма показательны в этом смысле и условные обозначения солдат в шифрованных донесениях и телефонных переговорах на фронте - «спички», «карандаши» и прочая «мелочь», очень напоминающая знаменитые сталинские «винтики». Сколько «спичек» сгорело? Спичек не жалко…
Своего рода полемикой с этой официальной традицией представляется нам еще один символ - литературный персонаж, близкий к подлинно народному пониманию героизма, - Василий Теркин:
«Богатырь не тот, что в сказке -
Беззаботный великан,
А в походной запояске,
Человек простой закваски,
Что в бою не чужд опаски,
Смелый и находчивый, чуждый необдуманному риску, но разящий врага расчетливо и умело, чтобы не только его одолеть, но и остаться при этом в живых, вернуться домой с победой, - таков русский солдат у Александра Твардовского. Его невозможно представить в роли смертника, он сам ведет поединок со смертью и побеждает ее. Но образ Теркина - редкое исключение в советской литературе, которое стало возможно благодаря таланту его автора.
В целом же, создание символов являлось исключительной прерогативой системы. От нее зависели все награждения, средства массовой информации находились в ее руках. Если же «по недосмотру» герой превращался в символ сам (встречались и такие, народные символы), ему срочно присваивали официальный статус Героя с соответствующими атрибутами и регалиями: система не терпела самодеятельности. «Дом Павлова» и «редут Таракуля» в Сталинграде, «сопка Тюрпека» в Карелии служат тому подтверждением. Возникшие в солдатской среде как дань уважения героям, не сдавшим своих позиций, названия эти перебрались на военные планы и карты, были взяты системой на вооружение и использованы как средства пропаганды. Старшему лейтенанту Я. Ф. Павлову впоследствии присвоили звание Героя Советского Союза. А высота, которую в сентябре 1942 г. захватил со своим взводом старший сержант С. Т. Тюрпека и пал смертью храбрых, отбив все атаки врага, официально решением Военного Совета Карельского фронта от 6 ноября 1942 г. была названа его именем .
Звание Герой Советского Союза существовало как высшая степень отличия в СССР. Однако, это еще не символ. Звание являлось необходимым, но вовсе не достаточным условием для перехода в новое качество. Героев слишком много, всех не запомнишь. Это до войны орденоносцы были наперечет и могли входить с передней площадки в вагон трамвая. Героев Советского Союза свыше одиннадцати тысяч - только за войну. Символов - от силы два десятка. «Народ должен знать своих героев». Символы - это как раз те, о которых все знают, - но только то, что положено.
Из многих тысяч героев известность получили лишь те, над образами которых усердно потрудилась пропаганда и которые запомнились с детства из школьных учебников, фильмов и книг. Возможности человеческой памяти ограничены. Это тоже нужно учитывать. В этом, наверное, одна из причин персонификации подвигов.
Но когда героический поступок, имевший в годы войны массовое распространение, связывают с именем одного человека, невольно задаешься вопросом: почему именно это имя стало общеизвестным, каким образом произошло выделение одного героя из ряда многих других, совершивших аналогичный подвиг? Так, воздушный таран связывают почти исключительно с именем В. Талалихина, огненный таран - с именем Н. Гастелло, спасение товарищей ценой собственной жизни, закрытие своим телом огневой точки врага - с именем А. Матросова, хотя таких случаев были сотни . Видимо, каждый из этих и многих других примеров имеет свое объяснение. В случае с летчиками оно довольно простое: подобные подвиги совершались и раньше, но в силу объективных причин первыми узнали именно об этих героях. О том, что воздушные и огненные тараны были совершены уже в первые часы войны 22 июня, стало известно значительно позже, спустя годы после Победы. Талалихин же применил ночной таран в воздушном бою над Москвой, где не заметить его подвиг было просто невозможно.
Что же представляет собой воздушный таран, который одни называют «эталоном ратного подвига», а другие считают фатальным актом самопожертвования, характерным для японских летчиков-камикадзе? Прославленный советский ас Иван Кожедуб утверждает, что воздушный таран применялся как активный, атакующий прием воздушного боя, требующий не только отваги и бесстрашия, но и точного расчета, крепких нервов, быстрой реакции, отличной техники пилотирования, знания уязвимых мест вражеской машины и т. п., при этом гибель пилота не представлялась неизбежной, хотя степень риска, безусловно, была велика . Интересна точка зрения на таран Константина Симонова. Мы приведем здесь отрывок из его интервью Василию Пескову, считая нужным обратить внимание не только на ответ, но и на форму поставленного вопроса:
«В.: В рассказах о первом годе войны, в воспоминаниях, в стихах, в старых подшивках газет часто встречается слово „таран“. Все понимают, что это героический акт - ударить своим самолетом машину врага. Но такой способ борьбы явно нерационален - гибнет и свой самолет. Почему тараны были частыми в сорок первом? Почему они воспевались? И почему позже сбивали самолеты все же из пушек и пулеметов, а не винтом и крылом?
О.: Я думаю так. На первом этапе войны авиационная наша техника была слабее немецкой. К тому же у летчиков опыта недоставало: нерасчетливо растратил боезапас, а противник уходит, злость заставляет ударить его хоть чем-нибудь - винтом, крылом. Чаще всего так били бомбардировщик - в нем четыре человека, и машина более дорогая, чем истребитель. Эта подспудная арифметика, несомненно, имела значение. И надо иметь в виду: у нападавшего все же были шансы остаться живым, и даже машину иногда удавалось сажать. Много писали о таранах, потому что в этом акте ярко проявлялась готовность жертвовать жизнью во имя Родины. И об этой готовности тогда, в сорок первом, важно было рассказывать. Ну и, естественно, действовал закон: чем чаще о чем-то пишут, тем чаще это находит отзвук и в жизни… Позже, когда качество немецких и наших самолетов уравнялось и когда летчики поднабрались опыта, к таранам стали прибегать редко» .
Этот взгляд писателя полностью подтверждается фактами. В самом деле, во время Великой Отечественной войны динамика таранов в небе тесно соотносится с ее периодами. Если в 1941–1942 гг. было совершено около 400 таранов, то в 1943–1944 гг. - свыше 200, а в 1945 г. - немногим более 20. «По мере завоевания нашей авиацией господства в воздухе объективная необходимость жертвовать своей жизнью и машиной уменьшалась» .
В случаях с огненным тараном перед летчиком возникала качественно иная ситуация, не зависящая от этапа войны и господства в воздухе: самолет подбит, горит, до своего аэродрома не дотянет, выброситься с парашютом над территорией, занятой противником, значит попасть в плен. И пилот направлял подбитую машину в гущу вражеской техники, зная, что и сам неизбежно погибнет. В многоместном самолете такое решение принималось всем экипажем, однако награждали за подвиг, как правило, одного командира. Даже в легендарном экипаже Н. Гастелло высшей наградой - званием Героя Советского Союза - отмечен только он сам, а его товарищи Г. Скоробогатый, А. Бурденюк и А. Калинин награждены орденами Отечественной войны 1-й степени, и то лишь через 17 лет после гибели. Судьба одна, а слава разная, даже у людей из одного экипажа. А сколько «огненных пилотов» вообще не отмечено наградами… Поднимая одного героя до уровня символа, система уже не интересовалась другими, потому что лишь символ мог выполнять определенные идеологические функции, а для этого над ним требовалось немало потрудиться, отбрасывая неугодные факты, шлифуя биографии, чтобы превратить человека в памятник, в лозунг, в легенду, в образец для массового подражания. И уже не имело значения, кто был первым. Главное, кого первым заметила система и насколько он соответствовал нужному ей стереотипу героя.
Только в 1996 г. присвоено звание Героя России капитану Александру Маслову и членам его экипажа, которые были однополчанами Н. Гастелло и погибли в том же бою 26 августа 1941 г., как и он, пойдя на таран. Их останки в 1951 г. были обнаружены на предполагаемом месте его гибели. Но тогда сведения об этом засекретили, а в 1964 г. личное дело А. С. Маслова в Центральном архиве Министерства обороны было уничтожено вместе со всеми документами, подтверждающими обстоятельства подвига. Копии чудом сохранились в личном деле стрелка-радиста Г. В. Реутова, что позволило спустя 55 лет, с огромным трудом преодолев сопротивление системы, добиться награждения героев. А подлинное место захоронения экипажа Н. Гастелло до сих пор остается неизвестным .
С Матросовым дело обстоит еще сложнее, хотя и здесь ситуация схожая: он не был первым, кто закрыл своим телом огневую точку врага, но именно его подвигу придали особое значение. Элемент случайности? Может быть, выразительный слог политдонесения обратил внимание командования на этот факт и потому о нем доложили Сталину? На этом случайности кончаются. За дело с присущей ей основательностью взялась пропагандистская машина. И вот уже реальная дата подвига - 27 февраля 1943 г. - подменяется другой, не соответствующей действительности, но зато красивой и удобной, приуроченной к славному юбилею - 25-летию Красной Армии. А прозвучала она впервые в приказе Сталина № 269 от 8 сентября 1943 г., откуда и вошла во все учебники истории . Приказ наркома обороны гласил: «…Подвиг товарища Матросова должен служить примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной Армии.
Для увековечения памяти Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова приказываю:
1. 254-му гвардейскому стрелковому полку присвоить наименование „254-й гвардейский стрелковый полк имени Александра Матросова“.
2. Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова зачислить навечно в списки 1-й роты 254-го гвардейского полка имени Александра Матросова» .
Это был первый в истории Отечественной войны приказ о зачислении навечно в списки частей воинов, совершивших выдающиеся подвиги.
И полетела крылатая фраза, абсурдная с самого начала: некто «повторил подвиг Матросова». Но ведь подвиг был у каждого свой! Подвиг нельзя «повторить», его каждый раз совершают заново - разные люди, в разных обстоятельствах. Приведем для примера описание подвига одного из неизвестных «матросовцев» - ефрейтора Владимира Дмитриенко, обнаруженное нами в донесении политотдела 19 Армии Карельского фронта от 29.09.44 г.: «В частях широко популяризируется геройский подвиг коммуниста ефрейтора Владимира Дмитриенко из 122 стр. дивизии, который во время выполнения задачи по разведке огневых точек противника добровольно пошел в разведку. В ходе выполнения боевого задания по разведчикам немцы открыли сильный огонь, который заставил подразделение залечь и не дал возможности продвигаться. Ефрейтор Дмитриенко решил заглушить левофланговый ДЗОТ. Он быстро поднялся и с криком „Вперед!“ устремился в гранатами в руках к ДЗОТу, откуда немцы вели непрерывный огонь. Подбежав к самому ДЗОТу, Дмитриенко взмахнул гранатой, но в этот момент вражеская пуля сразила его и он упал, закрыв своим телом амбразуру ДЗОТа. Воодушевленные подвигом Дмитриенко, бойцы неудержимо устремились вперед, ворвались в окопы и ДЗОТы немцев, где гранатами и огнем из автоматов уничтожали фашистских мерзавцев. Немцы были выбиты из опорного пункта. Только у ДЗОТа, где пал коммунист Дмитриенко, наши бойцы насчитали более 10 убитых гитлеровцев. О подвиге Дмитриенко помещен материал в газете „Героический поход“ и „Сталинский боец“» . Но мало было публикаций в дивизионной и армейской газетах для превращения героя в символ. Он мог стать лишь символом местного масштаба, предметом гордости командиров и политработников: «У нас в части тоже есть свой Матросов». Как и многие другие герои, Дмитриенко оказался «в тени» этого имени, в результате чего его подвиг невольно воспринимался как подражательный, «воспитанный на примере».
Равный по значимости подвиг оценивался неодинаково. В Действующей Армии довольно частыми были случаи, когда командир части представлял отличившегося подчиненного к одной награде, а вышестоящее начальство награждало его другой, более низкой по статусу, исходя из каких-то своих соображений, иногда просто из-за отсутствия в наградном отделе нужного количества орденов.
Безусловно, превращение героя в символ зависело не только от прихоти системы, но и от целого ряда случайностей. Сам подвиг мог быть исключительным, но, совершенный вдали от начальства и политотделов, так и остаться никому неизвестным. В другом случае донесения могли писаться людьми, не блещущими красотой стиля. И, наконец, в тяжелой боевой обстановке было иногда просто не до того.
Большую роль в создании символа играл журналист, по воле судьбы оказавшейся на месте событий. Сейчас уже мало кто помнит, что одновременно со статьей Петра Лидова «Таня» в «Правде» - о девушке-партизанке, казненной гитлеровцами в селе Петрищево, в «Комсомолке» вышла статья его коллеги по перу С. Любимова, который побывал там вместе с ним. Однако, замечен и отмечен был лидовский материал, как более выразительный. По легенде, Сталин, прочитав в газете ответ партизанки на вопрос гитлеровцев: «Где находится Сталин?» - «Сталин на посту!», произнес слова, решившие посмертную судьбу девушки: «Вот народная героиня». И завертелась машина, превращая неизвестную комсомолку Таню в Зою Космодемьянскую, первую женщину, получившую в Великой Отечественной войне звание Герой Советского Союза .
Несмотря на огромный объем литературы, посвященный подвигу девушки, некоторые обстоятельства ее гибели по идеологическим соображениям тщательно скрывались. Так, ни слова не говорилось о неоднозначной реакции жителей с. Петрищево на диверсию, в результате которой несколько семей зимой осталось без крова. Далеко не все сочувствовали пойманной фашистами партизанке. Приведем несколько документов. У жены П. Лидова - Г. Я. Лидовой - хранятся выписки из уголовных дел на С. А. Свиридова, А. В. Смирнову и др. жителей села Петрищево, сделанные в 1942 г. после их осуждения военным трибуналом войск НКВД Московского округа. Через сутки после поджога партизанами трех домов, принадлежащих гр. Смирновой А. В., Солнцеву И. Е. и Кореневу Н., житель села Свиридов С. А., стороживший свой дом и садик, заметил выходящего из села человека и донес об этом фашистам. Схваченный партизан оказался девушкой. По деревне пронеслась весть, что поймали поджигательницу. А дальше произошло следующее.
Из показаний Петрушиной (Кулик) Прасковьи Яковлевны:
«На следующий день после задержания Зою привели к нам в 22 ч., измученную, со связанными руками. Утром в 8–9 ч. пришли Смирнова, Салынина и др. Салынина несколько раз сказала Смирновой, чтобы та била. Смирнова пыталась ударить, но я встала между ней и Зоей, не дала бить и выгнала. Немецкий солдат взял меня за ворот и оттолкнул, я ушла в чулан. Спустя несколько минут Смирнова и Салынина вернулись. Смирнова на ходу взяла чугун с помоями, бросила в Зою и чугун разбился. Я быстро вышла из чулана и увидела, что Зоя вся облита помоями».
Из показаний Солнцева Ивана Егоровича:
«Придя в дом Кулика, я сказал немцам, что это мой дом она подожгла. Меня сразу пропустили и немцы велели мне бить Зою, но я и жена категорически отказались. Когда при казни Зоя крикнула: „Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен, победа за нами“, - Смирнова подошла и сильно ударила ее по ноге железной палкой, сказав: „Кому ты загрозила? Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала“, - и выругалась» .
Обнародование такого рода фактов несомненно вступило бы в противоречие с официальным тезисом о всенародной поддержке партизанской борьбы жителями оккупированных районов. Куда удобнее была версия о том, что Зою предал ее товарищ по группе Василий Клубков, схваченный, как и она, в Петрищево и оказавшийся менее стойким . Случай единичного предательства не шел в разрез с общим направлением пропаганды того времени, тогда как поведение местных жителей приобретало в глазах системы характер опасной тенденции. О том, как тщательно оберегала система неприкосновенность символа в угодном ей виде, свидетельствует еще один любопытный документ. Это докладная записка инструктора отдела школьной молодежи ЦК ВЛКСМ Тишенко секретарям ЦК ВЛКСМ Михайлову Н. А. и Ершовой Т. И. от 30.12.48 г.: «Директор и учителя школы № 201 г. Москвы имени Зои Космодемьянской сообщили, что в организации и проведении экскурсий к месту казни и могилы Зои Космодемьянской следовало бы устранить имеющиеся недостатки. В деревню Петрищево, где зверски замучена фашистами Зоя, приходят много экскурсий, большинство из которых - это дети, подростки. Но этими экскурсиями никто не руководит. Экскурсии сопровождает Воронина Е.П., 72-х лет, в доме которой размещался штаб, где допрашивали и пытали Зою, и гражданка Кулик П. Я., у которой находилась Зоя до казни. В своих объяснениях о действиях Зои по заданию партизанского отряда они отмечают ее смелость, мужество и стойкость. В то же время говорят: „Если бы она и дальше продолжала к нам ходить, то принесла бы много убытка деревне, сожгла бы много домов и скота“. По их мнению, это, пожалуй, Зое и не следовало бы делать. Объясняя о том, как Зоя была схвачена и попала в плен, они говорят: „Мы очень ждали, что Зою обязательно освободят партизаны, и были очень удивлены, когда этого не случилось“. Такое объяснение не способствует правильному воспитанию молодежи» .
До сих пор история трагедии в Петрищево хранит немало загадок и ждет своего объективного исследования.
Еще один символ - 28 гвардейцев-панфиловцев - тоже обязан своим возникновением журналистам. Корреспондент «Комсомольской правды» В. Чернышев и спецкор «Красной звезды» В. Коротеев, даже не побывавшие на месте боев, не беседовавшие с их участниками, воспользовались информацией, полученной в штабе дивизии. В первоначальных своих публикациях, наряду с некоторыми неточностями, они в целом дали объективную и справедливую оценку героизму бойцов 8-й Панфиловской дивизии, отметив, что тяжелые бои велись ими на всех участках и на каждом было проявлено исключительное мужество. Упоминались особо отличившиеся бойцы 4-й роты Н-ского полка, которые вели бой с фашистскими танками в районе разъезда Дубосеково. Перед боем эта рота насчитывала до 140 человек, после боя в ней осталось около 30. Смертью героев погибло более 100 бойцов. Но Коротеев, не располагавший точными данными, по приезде в Москву в разговоре с редактором значительно приуменьшил число участников боя, сказав, что состав роты, видимо, был неполный, примерно человек 30, из которых двое оказались предателями. Другой журналист - А. Кривицкий, опираясь на эти слова, написал передовую «Завещание 28 павших героев» . Так, весьма безответственным образом появилась эта цифра, лишившая заслуженной славы сотни героев роты, полка, дивизии. Напечатанное в газете, да еще в передовице, не могло ставиться под сомнение. 28 героев стали Символом. Имена под эту цифру подбирались особенно тщательно, хотя не обошлось и без проколов: шестеро оказались в живых, из них двое потом долго и безуспешно доказывали свою принадлежность к «списку» героев . Интересно и другое: по книге безвозвратных потерь видно, что люди, включенные в поименный список, погибли в разное время в разных местах, а не в один день у разъезда Дубосеково. Впрочем, для системы такие «мелочи» уже не имели значения: когда символ создан, обратного хода нет.
Наконец, в создании такого символа, как «Молодая Гвардия», исключительная роль принадлежит Александру Фадееву. И здесь возникает вопрос о моральной ответственности писателя, не изменившего в художественном произведении имена реально существовавших людей, которые послужили прототипами его героев. Вследствие этого произошла подмена исторической реальности литературным вымыслом в сознании всего народа. О молодогвардейцах судили не столько по документам и свидетельствам участников событий, сколько по роману, который, по словам самого А. Фадеева, не претендовал на документальную точность . Так, нескольким невиновным были навешаны ярлыки предателей, они подверглись репрессиям, последовали и гонения на их семьи. Лишь недавно они были полностью реабилитированы, но продолжают оставаться заложниками легенды, созданной А. Фадеевым . Этот перечень можно продолжить.
Несомненно, существовали символы, возникновение которых готовилось системой заранее. Одним из них стало Знамя Победы. Сейчас уже трудно сказать, случайно или нет в одну из знаменных групп, штурмовавших рейхстаг, были включены русский и грузин. Но в том, что система не обошла этот факт вниманием и преподнесла его как особый подарок Сталину, сомневаться не приходится. Знаменных групп было несколько, как и флагов, водруженных ими в разных частях рейхстага. Подвиг каждой из них достоин высшей награды. Так, были представлены к званиям Героев Советского Союза разведчики группы лейтенанта С. Сорокина, закрепившие флаг на скульптурной группе над главным входом в рейхстаг. Их подвиг был подробно описан в наградных листах, подписанных командованием корпуса, но командование армии представления на них не подписало . Знамя Победы могло быть только одно, а значит, участники только одной группы могли стать Героями, чтобы затем превратиться в символ. Логика системы воистину была железной.
Подведем некоторые итоги. Среди методов, которыми пользовалась система для создания необходимых ей символов, можно назвать следующие:
Несправедливое умалчивание об одном герое или подвиге и целенаправленное возвеличивание другого с использованием всех доступных средств агитации и пропаганды;
Выделение одного героя из ряда других, совершивших аналогичный подвиг, т. е. неравная оценка равного подвига, персонификация подвига;
Создание пропагандистского клише, стереотипа героя, под который искусственно «подгонялись» живые, реально существовавшие люди;
Фальсификация - полная или частичная, включая подмену одного героя другим, присвоение чужих заслуг, искажение обстоятельств подвига, неверную трактовку событий и т. п.
Можно выделить определенную закономерность и провести классификацию типов подвига, наиболее часто использовавшихся системой для превращения их в символы:
Единоборство с превосходящими силами противника, удержание боевых позиций ценой собственной жизни (с гранатой под танк; вызов огня на себя; подрыв гранатами себя и врагов при угрозе плена; и др.);
Массовый героизм, коллективный подвиг (стойкость целых подразделений);
Акты самопожертвования, спасение товарищей ценой собственной жизни (грудью на амбразуру);
Мученическая смерть под пытками в плену у врага, верность долгу и присяге перед лицом смерти;
Уничтожение врага таранным ударом при отсутствии иных средств ведения боя (воздушный таран); нанесение максимально возможного ущерба врагу ценой собственной жизни, отказ от возможности спастись (огненный таран);
Единство и дружба советских народов (подвиги многонациональных воинских коллективов; героизм бойцов разных национальностей) - (При существовании запрета на представление к званию Героя представителей высланных народов!);
Спасение боевого знамени и другой воинской и советской символики.
Для символов местного масштаба - «Герои нашей части», «Герои нашей Армии» и т. п., возникавших непосредственно на фронте без участия главных политических структур, наиболее характерными чертами являются солдатская находчивость, смекалка, боевое мастерство, позволяющие наносить урон врагу с собственными минимальными потерями . Именно к такого рода символам относится и Василий Теркин, поднявшийся, однако, до общенародного уровня.
Вступление
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА оставила много легенд. Это произошло во многом потому, что коммунистам надо было всё время доказывать преимущества социалистического способа развития. Поэтому Россию провозгласили родиной слонов и гениальных конструкторов. И если бы история дала нам ещё немного времени, а им (конструкторам) не мешали то мы бы всем надавали. Хотя если бы война немного повременила, то нашим винтовым самолётам пришлось бы в ПЕРВЫЙ ДЕНЬ войны встретиться с немецкими РЕАКТИВНЫМИ.
Я уже написал статьи Т-34 БЕЗ ЛЕГЕНД И ИСТЕРИК, ИЛ-2 В ЛЕГЕНДАХ И НА ПОЛЕ БОЯ, ЗИС-3 ПОПУЛЯРНАЯ ЛЕГЕНДАРНАЯ И НЕ КОМУ НЕ НУЖНАЯ, но количество легенд бесконечно.
Легендарная КАТЮША
Система реактивного огня БМ-13 КАТЮША действительно легендарная. В том смысле что легенд про неё предостаточно. И вы их наверняка сами знаете.
Вот бред из википедии - и подрыв боевой части с двух сторон ОДНИМ взрывателем, и длину снаряда перепутали, и год испытания термитных снарядов не угадали. Что же было на самом деле?
В начале была примитивная ракета с термитным зарядом. Термитный заряд это что то вроде большого бенгальского огня. Да, если его положить на бочку с бензином то он несомненно прожжет стенку и воспламенит бензин. А если он упадёт вам на спину то набьёт шишку (в отличии от напалма бенгальский огонь к спине не прилипает). А если он упадёт рядом с вами то вы вспомните новый год. Вот в общем весь ущерб который может применить термитный заряд. Немцы засыпали такими бомбами Ленинград, но те дома где на крышах сидели девочки с кузнечными щипцами и сбрасывали эти бомбы во двор или ящик с песком пожаров не возникло. Испытание боевых частей с термитными шарами прошли в тридцать восьмом году на полигоне под Ленинградом. Обычно все авторы упоминают что там до сих пор не растёт трава. Даже если это и правда то это не от адского пламени термитного заряда а от отравления земли продуктами горения.
Быстро поняв безопасность термитного заряда для противника, на ракету поставили обычную фугасную боеголовку имевшую почти пять килограммов тротила. Для сравнения в снаряде калибра 130 миллиметров содержится три с половиной килограмма тротила, а в снаряде калибра 152 миллиметра шесть - семь килограммов.
Почему я назвал ракету примитивной? Потому что она такой и была, то есть от китайских ракет династии МИН или ЦИН она отличалась только составом порохового заряда. Новый состав пороха позволял ракете лететь дальше, но направление полёта она выбирала сама.
Посмотрите на эту или на любую другую фотографию залпа КАТЮШИ, даже не вооруженным взглядом видно что ракеты мягко говоря летят не в одном направлении.
В метрах это выражалось так. При стрельбе на три тысячи метров боковое отклонение составляло 51 метр, а по дальности 257 метров.
Поэтому когда мне попадаются такие картинки, сопровождаемые рассказами про борьбу с танками противника прямой наводкой - я откровенно не верю. Даже если допустить случайное попадание то, ЧТО МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ТАНКУ ФУГАСНЫЙ СНАРЯД имеющий максимальную скорость триста пятьдесят метров в секунду?
Осталось понять почему ракеты летели так криво? Вот что пишет знаток артиллерии ШИРОКОРАД А Б. Основной причиной низкой кучности реактивных снарядов был эксцентриситет тяги реактивного двигателя, то есть смещение вектора тяги от оси ракеты из за неравномерного горения пороха в шашках.
Тут он прав ровно на половину. Смещение вектора тяги было, есть и будет всегда, но не равномерное горение тут не причём. Проклятые законы физики утверждают что в замкнутом пространстве газ давит в любой точке с одинаковой силой. И как не старайся пороховой заряд изменить вектор тяги своим не равномерным горением он сделать этого не может. Вектор тяги ВСЕГДА искривляет КРИВОЕ СОПЛО. Борются с этим заменяя одно большое сопло множеством маленьких, в надежде что каждое сопло будет искривлять вектор тяги в свою сторону и сумма этих искривлений будет близка к нулю.
На фотографиях авиационная ракета конца войны имеющая много маленьких сопел, которая летела почти прямо и наша ракета.
Второй способ это придание ракете вращения - вектор тяги каждый момент времени будет направлен в новом направлении и его негативное влияние опять снизится до нуля.
Наша пусковая установка не придавала ракете вращения - то есть то же была примитивной.
Для чего я так это всё подробно и нудно рассказываю? Для того что бы читатель понял - НЕМЦАМ НЕЗАЧЕМ БЫЛО ОХОТИТЬСЯ ЗА РЕАКТИВНОЙ СИСТЕМОЙ БМ-13 КАТЮША. Ну не было у неё ни каких секретов достойных внимания, по крайней мере для немцев. Но мы при возможности захвата пусковые установки взрывали, а боевые расчёты которые не успели взорвать свою установку потом сами расстреливали.
Секрет был в технологии изготовления порохового заряда для ракетного двигателя. Наш способ был более производительный, но что бы его украсть надо было захватывать пороховой завод на Урале а не пусковую установку.
Ещё одна легенда о первом применении КАТЮШИ.
Я честно говоря не знаю были немцы на станции Орша в момент удара или нет. Но я точно знаю что немецких эшелонов на станции не было и быть не могло по определению. У нас ДРУГАЯ ШИРИНА железнодорожного пути. Немцы физически не могли приехать в Оршу на поезде. Немцы, в отличии от составителей легенд, прекрасно об этом знали и понимали что ВСЁ ПРИДЁТСЯ ТАЩИТЬ НА СВОЁМ ГОРБУ.
И судя по фотографии отлично об этом позаботились.
Боевая эффективность КАТЮШИ
Как мы уже определили боевой частью ракеты являлся ПРОСТОЙ ФУГАСНЫЙ СНАРЯД чуть чуть более слабый чем снаряд от 152 миллиметровой гаубицы но более дорогой и менее кучный. Для доставки шести килограммов тротила на дальность восемь километров при помощи гаубицы надо два килограмма пороха, а доставить пять килограмм тротила на то же расстояние при помощи КАТЮШИ надо семь килограмм пороха.
Во многих публикациях радостно сообщают что КАТЮША применялась при прорыве фронта во всех крупных операциях. Это показывает о полном не понимании нашим командованием предназначения КАТЮШИ. Её истинное предназначение это НЕОЖИДАННЫЕ удары по войскам расположенным ОТКРЫТО и имеющие возможность БЫСТРО выйти из под удара. Стрелять из КАТЮШИ по окопам это бред - окопы никуда не убегут.
В конце войны правда КАТЮШИ стали включать в передовые подвижные группы. При попытке противника выбить такую группу с занятого рубежа - залп КАТЮШИ обычно рассеивал наступающую пехоту.
Всего реактивных снарядов для БМ-13 КАТЮША выпустили около семи миллионов. Для сравнения, обычных снарядов в сталинградской операции израсходовали тридцать миллионов в курской пятьдесят.
И ещё одна легенда
Вот её вы точно не слышали. Мне её рассказал один пьяный фронтовик.
Ночью на руках подкатываем БМ-13 КАТЮША к нашим окопам. Передние колёса опускаем в окоп. Взрыватели реактивных снарядов ставим на максимальную задержку. После залпа ракеты не летят а скользят по земле и падают в окопы противника. А двигатель то ещё работает. Вот ракета и бегает по окопу пока в блиндаж не заскочит. Там и взрывается.
Легенда про автоматы
Легенда звучит примерно так. До войны, то ли военные то ли товарищ Сталин не понимал значения автоматов. А потом появились немцы поголовно оснащённые автоматами и постоянно стреляющие из них от пуза. А потом мы начали срочно делать автоматы и всех победили.
На самом деле всё было немного не так. До войны в Советском Союзе очень настойчиво занимались автоматическим оружием. Было миллион конкурсов по различным темам. Всех победила САМОЗАРЯДНАЯ ВИНТОВКА ТОКАРЕВА. В тридцать восьмом году она была лучшая. Потом её всем миром улучшали до модели СВТ-40. Выпустили её в количестве полутора миллионов. Немцы за всю войну столько автоматов не сделали.
То что ими воевать не умели и восемьдесят процентов просто бросили, то это не проблема винтовки. В сорок первом не помог бы ни автомат Калашникова ни танк Т-90. В другом месте истоки наших поражений искать надо.
ППШ конечно был проще в производстве, да и в обращении то же. Реальная дальность стрельбы была около пятидесяти метров. То есть это была дистанция на которой можно было не только стрелять но и попадать. А чего вы хотели от автомата с достаточно мощным но всё таки ПИСТОЛЕТНЫМ ПАТРОНОМ?
Маленькое лирическое отступление. Тема стрелкового оружия очень интересная, но как бы это не было обидно, на результат боя качество стрелкового оружия влияет очень мало. Нет, есть конечно условия когда от стрелкового оружия зависит всё. Например в горах Авганистана солдат с ППШ проиграет солдату вооружённому СВТ-40. А вот бой в развалинах дома выиграет солдат вооружённый ППШ. Автомат под пистолетный патрон это оружие самозащиты. И как ни странно но для грамотного ведения боевых действий этого достаточно. В обороне с его помощью можно остановить атаку на последних пятидесяти метрах. А в начальной фазе наступления вообще стрелять не надо. Надо просто во время артиллерийской подготовки подползти к вражеским окопам на минимальное расстояние, а потом рывком подбежать к ним и добить выживших. То наступление которое показывают в кино просто глупость. Нельзя на бегу перестрелять солдат ведущих ответный огонь из окопов, тем более нельзя ни подбежать ни подползти к пулемёту. Конечно если пулемётчик полный кретин и оставил не простреливаемые участки то да. Но у немцев таких было мало, а для всяких балок и оврагов существовало минирование и миномёты.
Выход только применение артиллерии или наступление даст просто массу трупов без результата. Недавно был достаточно честный фильм про лётчиков. Там всю ночь копали окопы на аэродроме, а утром немцы всех просто задавили миномётами.
Есть правда китайский способ ведения наступления, когда бегут сто двадцать шеренг и оружие и обувь есть только у первой шеренги. После того как первые сто шеренг уничтожаются, у обороняющихся или кончаются патроны или перегреваются пулемёты. В это время последние шеренги берут оружие и обувь у убитых и добивают обороняющихся. Что наши стратеги хотели противопоставить такой тактике читайте в конце статьи ПНЕВМАТИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ.
Маленькое техническое отступление. В своё время были проведены опыты по стрельбе по появляющимся мишеням из автомата Калашникова, как одиночными выстрелами так и очередями. При стрельбе очередями количество попаданий ожидаемо увеличилось. Но увеличилось на такую МИЗЕРНУЮ величину, что стало понятно - если человек не может попасть в цель одиночным выстрелом то очередь ему не сильно поможет.
Всё сказанное в техническом отступлении сказано в защиту самозарядной винтовки. Был случай когда один, очень хорошо стреляющий, человек с несколькими самозарядными винтовками оборонял позицию взвода. Вы спросите что остальные бойцы делали? Они ему винтовки заряжали и задержки при стрельбе устраняли. Вы думаете немцы взяли автоматы и пошли на него стреляя от пуза? Нет они просто сравняли с землёй позиции взвода артиллерией. А так как сравнивать с землёй окопы лучше всего мог миномёт калибра сто двадцать миллиметров, то немцы у нас его быстро скопировали и запустили в производство. Об этом можно прочитать в статье - ЗАБЫТОЕ ОРУЖИЕ ПОБЕДЫ.
А теперь просто фотографии ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ с комментариями.
Немцы, винтовки маузер, гранаты на длинных ручках, а автоматов то и нет. Хотя у командира взвода точно должен был быть автомат, может просто в кадр не попал.
Обиженное лицо немецкого солдата. Ну не хватило ему немецкого автомата, поэтому с нашим воевать приходится.
Вот всё вроде в порядке - немец, автомат у пуза, рукава правда закатать забыл. Всё хорошо но снимок ПОСТАНОВОЧНЫЙ - разрушенная и сгоревшая местами деревня, но ни дыма ни пыли.
Элитные немецкие войска, но автомат (новый) всего один а пулемётов два. И это правда - у немцев пулемётов было больше чем автоматов.
Что касается идеального стрелкового вооружения ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ, то на одно стрелковое отделение надо было иметь две самозарядные винтовки (для тех кто умеет стрелять) и автоматы для остальных.
За все годы ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ произвели чуть более шести миллионов автоматов. А армия в сорок четвёртом году составляла 11 миллионов человек. Так что у нас то же не все в конце войны с автоматами бегали.
Противотанковые ружья
Тут всё как обычно - сначала не понимали какое это грозное оружие, а потом как наделали и как всех победили.
На самом деле патрон 14.5х114 миллиметров был сконструирован ещё до ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ и до сих пор хорошо себя чувствует. Его применяют в крупнокалиберном пулемёте Владимирова который до сих пор стоит на многих бронетранспортёрах и недавно даже появилась тумбовая установка для гражданских судов - пираты однако замучили.
А вот то, что сделанные под этот патрон противотанковые ружья являются грозным оружием тогда не понимали. И этому была всего две, но очень веских причины. Во первых у нас было огромное количество противотанковой артиллерии. Немцы имевшие примерно столько же противотанковых пушек, но меньшего калибра, сумели уничтожить все наши танки включая неуязвимые Т-34 и КВ. Во вторых противотанковые ружья танковую броню не пробивали. Обычно в статьях ура патриотов приводятся данные о том что противотанковые ружья пробивали двадцать миллиметров брони на дистанции пятьсот метров. Во первых не понятно откуда такие сведения - испытания проводились по броне толщиной 22 миллиметра и на дистанции ЧЕТЫРЕСТА метров. Во вторых - ГДЕ ВЫ ВИДЕЛИ У НЕМЕЦКИХ ТАНКОВ БРОНЮ ТОЛЩИНОЙ 20 МИЛЛИМЕТРОВ?
Нет, в пособии для стрелка говорится о двух точках в низу корпуса над какими то по счёту опорными катками. Но их никто и никогда не видел. Я много раз смотрел в прицел на танки в реальных условиях - низ корпуса не виден НИКОГДА. Трава или снег и неровности почвы ВСЕГДА закрывают низ корпуса танка. Туда и по статистике практически не бывает попаданий. И ещё один ехидный вопрос - КАК ОКАЗАТЬСЯ С БОКУ у немецкого танка? Да ещё под углом строго девяносто градусов, потому что под другим углом то уже и не пробьёт.
А вот самая распространённая боковая броня немецких танков толщиною тридцать миллиметров не пробивалась ни на каком расстоянии. Почему? Потому что в начале ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ броня у немецких танков была самого высокого качества да ещё и оптимизирована против снарядов малого калибра имеющих высокую начальную скорость. А у нас бронебойный сердечник из (мат в интернете запретили) делали. Нормальный сердечник появился только в декабре сорок первого года. Он так и называется БС-41. Но немцы повесили на бока танков экраны и забыли про наши противотанковые ружья раз и навсегда. Кроме того на этих экранах детонировали наши бронебойные снаряды калибра 7.62 и 85 миллиметров, которые имели тротиловую начинку.
Это что касается вопроса пробили или нет. А если бы пробили? Сердечник диаметром ВОСЕМЬ миллиметров пробивает броню. И чё? Танк это не воздушный шарик из которого воздух вышел и ага.
Возникает два вопроса: ЗАЧЕМ ИХ ДЕЛАЛИ? и ЗАЧЕМ СЛАГАЛИ ЛЕГЕНДУ?
Про легенду понятно - надо было объяснить народу почему отступали (не было у нас автоматов и противотанковых ружей).
А зачем делали? Противотанковые ружья не самое смешное что делали во время ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. Ворошилов в сорок первом году заказал очень много ПИК, что бы колоть немцев если они в Ленинград ворвутся.
К стати противотанковые ружья продолжают своё победное шествие, правда теперь они называются -
Оптимизм (назовём это так что бы не обидеть людей вставших в двадцать первом веке на борьбу с фашистами) национальное русское качество. Недавно под Славянском ополченцы стреляли из противотанковой винтовки времён ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ по танку Т-64. Причём стрельба велась на дистанции ТЫСЯЧА ДВЕСТИ метров.
Советский авиационный пулемёт на столе у Гитлера
С лёгкой руки некоего Новикова и журнала ТЕХНИКА МОЛОДЁЖИ примерно семидесятого года издания пошла гулять данная легенда. Я сам в имперской канцелярии не был, поэтому просто порассуждаю так ли хорош был пулемёт ШКАС и был ли он так нужен немцам.
Есть такое понятие - СБАЛАНСИРОВАННОСТЬ авиационного оружия. Если по простому то все части оружия должны работать с одинаковой степенью напряжения. Самой сбалансированной схемой является многоствольная револьверная пушка, хотя у неё есть неустранимый недостаток - она медленно выходит на максимальный темп стрельбы.
Конструктор Шпитальный о сбалансированности ни имел ни какого понятия. Это был маньяк, который думал только о скорострельности. Пулемёт ШКАС имел ПЕРЕГРУЖЕННЫЙ ствол. То есть стрелять он мог быстро но не долго. Потом его клинило от перегрева.
На нижней фотографии пулемёт ШКАС с мощным радиатором - попытка решить не решаемую проблему.
Второй момент это КАЛИБР авиационного оружия. Есть такое понятие - ОПТИМАЛЬНЫЙ калибр. Для каждого уровня технологического развития общества он разный. Для середины ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ оптимальный калибр был примерно 23 миллиметра. Но немцев бомбили большие американские и английские самолёты. Поэтому они стали выпускать авиационные пушки калибра тридцать миллиметров, и были в этом абсолютно правы.
Фотографии немецкой пушки МК-108 калибра тридцать миллиметров. Ствол коротенький, патрон судя по величине гильзы слабенький, но по любому её снаряд при стрельбе по воздушной крепости будет эффективнее пули от пулемёта ШКАС
И вот теперь возникает вопрос - ЗАЧЕМ НЕМЦАМ БЫЛ НУЖЕН НЕ СТРЕЛЯЮЩИЙ ПУЛЕМЁТ КАЛИБРА 7,62 МИЛЛИМЕТРА?
Гениальные конструкторы которым не давали творить
Был гениальный авиационный конструктор Поликарпов и его истребитель, который имел высочайшие РАСЧЁТНЫЕ технические характеристики. То есть летал он быстро но только на бумаге. Причём эти характеристики достигались с двигателем который до конца войны так и не запустили в производство. Когда на самолёт ставили обычный АШ-82 то истребитель не имел ни каких преимуществ перед ЛА-5.
Гениальный конструктор Курчевский. Когда говорят что он конструировал безоткатные орудия все сразу представляют противотанковый гранатомёт. Но противотанкового гранатомёта у него не было потому что в стране не было кумулятивного заряда. А вот безоткатная противотанковая пушка была. Правда броню тридцать миллиметров она не пробивала даже с десяти метров. А ещё были сотни безумных проектов безоткатных орудий до калибра пятьсот миллиметров включительно. Вы представляете танковую безоткатную пушку? Ствол, затвор и сопло торчащее из затвора. То есть, зарядил, вылез из танка, выстрелил, проветрил боевое отделение и опять в танк заряжать. То есть потратили кучу народных денег, выпустили пять тысяч стволов, разогнали нормальное артиллерийское конструкторское бюро. И крышевал всё это великий полководец Блюхер. И хотя его фамилия дословно с английского не переводится, вреда стране он принёс достаточно. В общем обоих расстреляли абсолютно справедливо, хотя и запоздало.
ВОТ СЕЙЧАС КОФЕ ПОПЬЮ И ДОПИШУ СТАТЬЮ
Исторический взгляд на Великую Отечественную войну невозможен без знания (признания) следующих вещей:
1.
Война с Германией является прямым следствием 1917 года, исторической расплатой за него.
— Российская империя (или демократическая Россия), дожившая до конца Первой мировой войны и вошедшая в число стран-победительниц, никогда не допустила бы возрождения сильной в военном отношении Германии. В то время как военно-политический флирт послевоенной Германии с СССР основывался именно на том, что обе страны оказались в числе проигравших; один и тот же интерес к возрождению собственной мощи и сознание политической изоляции толкали их на сближение друг с другом.
— В «мирном» приходе нацистов к власти в 1933 г. огромную роль сыграла ошибочная политика Интернационала, германских коммунистов и социал-демократов, а также лично товарища Сталина.
— Сам нацизм — это прежде всего антикоммунизм. Без этого стержня он превращается в обычный германский шовинизм, который дал о себе знать еще в 1914-1918 гг. Стало быть, существование исторической России само по себе выбивало из рук нацистов главный идеологический козырь «борьбы с жидо-большевизмом» со всеми вытекающими из этого практическими последствиями.
— Большевистская политика 1918-1939 гг. стала причиной того, что Великая Отечественная приобрела черты «второй Гражданской» войны, что значительно ослабило сопротивление вермахту и привело к дополнительным демографическим потерям.
2. Великая Отечественная война — заключительная и решающая часть Второй мировой войны.
— Но СССР — один из главных участников Второй мировой войны с первого ее дня. Специфика в том, что больше полутора лет он избегал прямой военной конфронтации с обеими сторонами конфликта (Англией, Францией и Германией).
— Довоенные Германия и СССР имели планы расширения своих границ за счет соседей, хотя и по разным соображениям и в различных целях. Эти планы были в той или иной мере осуществлены, что привело к возникновению советско-германской границы. Без этого ключевого фактора внезапное нападение на СССР было бы невозможно и, следовательно, именно предвоенная политика советского правительства ответственна за катастрофические результаты летней кампании 1941 г.
3. Особая жестокость войны была обусловлена «фашистским» политическим мышлением всех главных участников 2МВ.
Это выражалось в том, что правительства обеих воюющих сторон (в т.ч. "демократических" стран) признавали насилие (в т.ч. массовый террор) решающим способом достижения военно-политических задач. Но гитлеровский и большевистский режимы, кроме того, практиковали массовые репрессии по отношению к целым национальным и социальным группам, а также своим политическим противникам внутри страны
. Таким образом, «истребительный» характер войны был предопределен изначально.
4. Роль Сталина в Победе несомненна, и вместе с тем противоречива.
Говорят, война все спишет — и это действительно так. Если бы Сталин умер в 1940 году, ему вряд ли удалось остаться в народной мифологии и на лобовых стеклах грузовиков. Но в его жизни была не только борьба за власть, была в ней и Победа над фашизмом. В годы войны незаурядные политические и организаторские способности Сталина были, наконец, направлены не на укрепление личной власти, а против страшного врага, несшего нашей стране нечто похуже колхозов и ГУЛАГа.
Конечно, Сталин допустил крупные просчеты в оценке военно-политической обстановки, военные катастрофы 1941-42 годов - во многом на его совести. Но ведь в той войне ни у одной из сторон не было непобедимых полководцев и непогрешимых стратегов. Говорить о том, что 22 июня Гитлер переиграл Сталина — по меньшей мере странно, зная, чем кончили Третий рейх и его фюрер. Если вам удалось дернуть тигра за усы, это отнюдь не значит, что вы его переиграли.
Оправившись от шока первых дней войны, Сталин сумел мобилизовать страну на отпор врагу. В итоге под его руководством Советская армия нанесла Германии, Японии и их союзникам невиданное в истории поражение. «Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим», — делал вывод Жуков. «В период Великой Отечественной войны военный авторитет Сталина в глазах командующих фронтами и армиями был высоким», — констатировал Конев. «Бесспорно одно, — подчеркивал известный флотоводец Кузнецов, — нельзя принижать выдающуюся роль Сталина в годы Великой Отечественной войны».
Другое дело, что Сталин быстро свыкся с мыслью, что Сталинградская битва и все последующие стратегические наступательные операции — прежде всего его личная заслуга. Хотя свою роль Верховного Главнокомандующего он смог выполнить лишь благодаря наличию в Вооруженных Силах незаурядных военачальников. Именно у них Сталин учился военному искусству.
Разгром фашизма, победа над Японией превратили Советский Союз в сверхдержаву, а Сталина — в одного из самых авторитетных лидеров того времени. В защите интересов страны Сталин проявил себя неуступчивым политиком, чем заслужил уважение Рузвельта, Черчилля, де Голля и других западных лидеров.
Жаль только, что Победа укрепила Сталина в сознании непогрешимости довоенного курса. Никакого послабления народу-победителю сделано не было. Вождь готовил ему новые лишения и ждал от него новых жертв.
Однако пока что нашим народом востребована
мифология и романтизация войны в духе "абсолютное добро против абсолютного зла", "ангелы против демонов", и это тоже неспроста. Значит, сейчас это необходимо для "хорошего самочувствия" нашего общества. Кому, как не историкам, понимать такие вещи.
________________________________________ ________________ __________
Любителям исторического чтения предлагается моя новая книга исторических миниатюр
"Карлик Петра ВЕЛИКОГО"
Вышла моя книга
Героические символы Великой Отечественной: реальность и мифология войны
Важным моментом в поддержании духа войск является обращение к героическим примерам, целенаправленно представляемым как образец для массового подражания. Это общепринятое, широко распространенное в истории явление. Однако, особенностью его в годы Великой Отечественной войны было то, что беспрецедентную роль в формировании символов играло государство, обладавшее монополией на средства массовой информации. Поэтому созданные в то время символы представляли собой причудливое сочетание реальных фактов и вымысла, подлинных событий, отраженных в кривом зеркале пропаганды.
Проблема символов несет в себе изначальное противоречие. С одной стороны, символы - порождение пропагандистской машины, с другой, - феномен массового сознания, в котором находят отражение процессы, происходящие в обществе, в том числе и «культовые» настроения масс. В обстановке «культа личности» и культ отдельных героев становился естественным. Разумеется, он ни в малейшей степени не соперничал с «главным культом», а лишь служил ему, находясь под полным контролем системы, следившей за тем, чтобы «культ героев» не выходил за рамки дозволенного. Она отбирала и шлифовала факты, которые ее устраивали, создавая символы как отвлеченно-обобщенные примеры для подражания, когда в конкретную форму (например, имя героя) вкладывалось особое содержание: реальному человеку приписывались черты идеальной, с точки зрения системы, личности, по которой должен был «равняться» каждый гражданин страны. «Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой…» И народ с готовностью впитывал в себя преподносимые ему символы, искренне веря, что именно такими и были его герои, плоть от плоти его. Так просты и типичны были их судьбы, что каждый мог представить себя на их месте. Так легко казалось стать героем! И становились - миллионы, чьи безымянные могилы затерялись по всей России. Их подвиги ничуть не меньше, чем у героев известных. Но слава к ним не пришла: стать символом могли лишь единицы.
Герои-символы служили опорой системы, потому что первым и главным качеством, которым наделяла их пропаганда, являлась беззаветная преданность все той же системе. И именно это качество должны они были воспитать в миллионах сограждан. Превращенные в символы, герои уже не принадлежат себе. Они становятся частью породившей их идеологической машины. Живые или мертвые, - они призваны выполнять отведенные им функции, а система позаботится о том, чтобы никто не докопался до истины в том виде, в каком она действительно имела место, - до того, как прошла через ножницы цензуры и плакатную кисть пропаганды. Любая попытка «развенчивания легенды» объявляется очернительством и дегероизацией. Как будто реальные черты характера и «нетрадиционные» факты из биографии могут умалить значение подвига, или благодарная память об одном герое - принизить славу другого! Для пропагандистской машины подобных доводов не существовало: для нее не важны были герои как таковые, а имели значение лишь символы, ею же самой и созданные.
Как и в других областях, система творила символы и в области военной героики. Из многих героических событий и фактов отбирались и возводились в обобщающий пример только те, которые были необходимы в данный момент системе. Механизмов такого отбора было множество.
Какого рода подвиги чаще всего превращались в символы; почему и каким образом происходило вычленение одного героя из ряда многих других, совершивших аналогичный подвиг; какие социальные институты (армейское командование, политорганы, средства массовой информации, литература, искусство и т. д.) участвовали в формировании символа и в какой степени; имел ли данный символ значение для повторения, «тиражирования» аналогичного подвига; насколько символ отражал реальность события и что привносилось в него искусственно пропагандистской машиной, вплоть до элементов фальсификации; какие герои были нужны сталинской идеологии и как живых людей «подгоняли» под рамки стереотипов; на каких этапах войны какого рода символы создавались и имели наибольшее распространение, в чем причина этого? Ответы на эти и многие другие вопросы должны прояснить более общую проблему: какое значение героические символы-стереотипы имели для создания системы сталинских идеологических мифологем; в чем заключалось противоречие между объективной необходимостью поддержания боевого духа армии и народа при помощи героической символики и ее ролью в укреплении мифологического сознания общества в условиях сталинизма. Рассмотрим для начала некоторые общие тенденции.
Символами могли стать реальные факты, соответствующие нужным системе требованиям, и факты, прошедшие обработку, чтобы этим требованиям соответствовать. Умолчание об одном, вымысел о другом, особое внимание третьему - и событие приобретало нужное звучание. Порой прибегали и к прямым фальсификациям, но, как правило, в случаях менее значительных. Необходимость отрапортовать к очередной памятной дате, система разнарядок на награды, «социалистическое соревнование» между подразделениями - все это вело к припискам в донесениях и, что гораздо страшнее, к бессмысленным жертвам, когда штурм какой-нибудь высотки был вызван не требованиями боевой обстановки, а днем рождения Верховного Главнокомандующего. Показательно в этом отношении донесение политотдела 19 Армии от 24.10.42 г.: «…Докладываю, что в частях „Пилот“ продолжается работа по подготовке к проведению 25-летия Октябрьской социалистической революции… Вся работа по подготовке к праздникам проходит под лозунгом практического выполнения приказа товарища Сталина № 227 - укрепление железной воинской дисциплины и наведение порядка в подразделениях, усиление боевой активизации частей и боевой выучки личного состава. Среди личного состава, между подразделениями заключены договоры социалистического соревнования на большее истребление немецких оккупантов, повышение дисциплины, улучшение качества боевой учебы… Политработниками и командирами организована в целом ряде подразделений проверка хода соцсоревнования, об итогах которого по отделениям и взводам проводятся беседы и политинформации. 7 ноября в частях будут подведены итоги предпраздничного соревнования на предмет выявления лучших отделений, взводов и частей, о чем будет отмечено специальными приказами по частям и соединениям». В таких ситуациях каждый политработник считал своим долгом отличиться, зачастую не считаясь при этом с людскими потерями.
Отбрасывались или замалчивались подвиги, расходившиеся с официальной версией событий. Так, например, случилось с бойцами 2-й Ударной армии, когда тень от предательства генерала Власова легла на тысячи солдат и офицеров, до конца выполнивших свой долг и оставшихся лежать в лесах и болотах под Новгородом. Действовал такой критерий, как недоверие к окруженцам, отнесение всех пленных к числу предателей. Не потому ли так долго оставались безвестными защитники Брестской крепости, тысячи других героев первых дней и недель войны? Их мужество вступало в противоречие с политическими установками, с объяснением поражений в начале войны не предвоенными преступлениями и стратегическими просчетами высшего руководства, а происками «врагов народа», предательством командиров, нестойкостью бойцов. Система в который раз стремилась переложить всю ответственность на других, приписав свои ошибки тем, кто расплачивался за них кровью. И уж, конечно, не могла она признать и обнародовать подвиги тех, к чьей помощи вынуждена была прибегнуть в самый тяжелый момент, когда и для нее не нашлось иного выхода. Как, например, в случае с Полярной дивизией, целиком, включая комсостав, сформированной из заключенных. В 1941 г. она отстояла Мурманск. До сих пор безымянные, в ней полегли те, кто взамен шпал и ромбов носил тогда номерные знаки воркутинских лагерей.
Держа под своим контролем процесс награждений, система могла отсеять и неугодную ей личность. Существовали разного рода ограничения, которые не позволяли тому, кто совершил подвиг, но в силу ряда причин не устраивал систему, подняться до высшей ступени - звания Героя. Например, принадлежность к репрессированной национальности, родственные связи с «врагами народа», собственная судимость по политической статье, неподходящее социальное происхождение и т. п. Хотя бывали и исключения: в значительной степени это зависело от мужества командира, представившего подчиненного к награде и сумевшего отстоять свою точку зрения перед вышестоящим начальством. Показательна в этом отношении судьба бывшего разведчика, ныне известного писателя Владимира Карпова, получившего звание Героя Советского Союза, невзирая на «пятно» в биографии: хотя в его случае сопротивление системы было довольно сильным, но командование настояло. Примером другого рода является судьба легендарного подводника А. И. Маринеско. 31 января 1945 г. подводная лодка под его командованием потопила крупнейший немецкий лайнер «Вильгельм Густлоф», на борту которого находилось более 6000 гитлеровцев, в том числе около 3700 подводников. Гитлер объявил Маринеско личным врагом, оценив заслуги советского моряка выше, чем сделала это система. Представление Маринеско к званию Героя Советского Союза не было одобрено командованием: помешал его проступок перед походом в январе 1945 г. - связь с иностранной подданной, за что он едва не попал под трибунал. Справедливость восторжествовала только накануне 45-летия Победы. А. И. Маринеско стал Героем Советского Союза, но - увы! - уже посмертно. А сколько было похожих судеб, когда неуживчивый характер, неумение наладить отношения с начальством или какие-то иные обстоятельства являлись для системы более веским доводом, чем совершенный подвиг, и герой не получал признания и заслуженной награды, а порой лишался и награды, уже врученной. Уже после войны все попытки восстановить справедливость наталкивались на чиновное безразличие и решение высших советских и партийных органов от 1965 г. прекратить награждения за подвиги и боевые отличия в период Великой Отечественной войны, что, однако, не мешало осыпать наградами тех же партийных чиновников ко всевозможным юбилеям за несуществующие заслуги.
Итак, система жестко отбирала героев, чаще обращая внимание на формальные признаки, чем на суть вещей. В сомнительных случаях она не утруждала себя поиском истины. Ошибки, клевета, поспешные выводы, второпях приклеенные ярлыки ломали и калечили судьбы, лишая и живых, и павших достойного места в строю. Бывшие советские военнопленные, участники движения Сопротивления, многие из которых стали национальными героями тех стран, в партизанских отрядах которых они воевали, на Родине числились предателями согласно приказу Сталина № 270.
Трагичной оказалась и судьба многих подпольщиков, разведчиков, «бойцов невидимого фронта». Строго законспирированные в условиях оккупации, они порой становились жертвами этой конспирации, когда после прихода наших войск некому было подтвердить особистам, что они работали по заданию партизан, а не являлись пособниками врага. Иногда обвинения против патриотов были провокацией самих гитлеровцев и полицаев. А сталинская система с ее подозрительностью ко всем и каждому шла у них на поводу. Так, на долгие годы была брошена тень на доброе имя молодогвардейца Виктора Третьякевича. Кстати, криминалистическая экспертиза документов подпольной организации, проведенная по инициативе работников Центрального Архива ВЛКСМ, подтвердила, что именно он был комиссаром «Молодой Гвардии». Но споры об этом на страницах печати до сих пор продолжаются. Любая попытка взглянуть на символ, утвердившийся в сознании нескольких поколений, воспринимается болезненно и остро, и всегда найдутся силы, для которых сохранение легенды важнее установления истины.
Система творила символы, в которых она нуждалась. Каждому этапу войны соответствовали символы, несущие определенную смысловую нагрузку, отвечающие очередным на данный момент задачам пропаганды. Иначе и быть не могло. Подвиги начала войны - это подвиги обороняющейся, с боями отступающей армии. Главной задачей было выстоять, остановить врага любой ценой. И весьма своевременными оказались для символа слова политрука Клочкова: «Велика Россия, да отступать некуда - позади Москва!» А прозвучали ли они на самом деле или были вложены в уста героя журналистом, не имело никакого значения.
Перелом в войне, освобождение оккупированных районов страны несли войскам качественно иное психологическое состояние, ставили перед ними иные задачи: воспитание наступательного порыва, беспощадной мести врагу. Здесь и подвиги были «наступательными». И символы, естественно, тоже. Мученики-молодогвардейцы и рядовой Юрий Смирнов, участник танкового десанта в тыл врага, раненым взятый в плен и распятый немцами на стене блиндажа, - наиболее известные из символов 1943 и 1944 гг., призывающие отомстить гитлеровцам за их злодеяния, освободить родных и близких от ужасов фашистской оккупации, до конца быть верными гражданскому и воинскому долгу.
Когда под лозунгом «Вперед, на Запад!» Советская Армия вступила на территорию европейских стран, пропагандистская машина откликнулась на это событие новыми символами. Например, плакатом «Освободим Европу от цепей фашистского рабства», на котором изображен советский солдат, рвущий цепи со свастикой. Ведь и произведения искусства тоже порой выполняли роль символа. Самым известным из них была песня Б. А. Александрова на стихи В. И. Лебедева-Кумача «Священная война». (Кстати, по одной из версий, ее слова были написаны не в 1941-м, а весной 1916 г., в разгар Первой мировой, преподавателем Рыбинской мужской гимназии А. А. Боде, и в конце 1937 г., незадолго до смерти, присланы автором В. Лебедеву-Кумачу, который на второй день Великой Отечественной, слегка переделав, опубликовал их под своим именем. И песня, посвященная одной войне, стала символом другой, совершенно иной по духу и характеру войны, хотя и с тем же противником.) После Победы символом стал памятник Воину-Освободителю скульптора Е. Вучетича, «соавтором» которого, вместо автомата «вложившим» в руку бронзового солдата богатырский меч, разрубающий свастику, оказался никто иной, как Сталин, - обстоятельство, тоже весьма символичное.
Но вернемся к собственно героическим символам. Какими же критериями руководствовалась пропагандистская машина, поднимая отдельный подвиг до уровня символа? Вновь обратимся к мнению Вячеслава Кондратьева: «Вся война являлась беспримерным и подлинным подвигом всего народа. Одно нахождение на передовой, один шаг на поле боя - все это великое преодоление себя, все это подвиг. Однако, политотделам нужны были „особые“ подвиги: единоборство солдат с одной гранатой или бутылкой с зажигательной смесью против танка, или бросание грудью на амбразуры дотов, или подбитие выстрелом из родимой, образца 1891/30 трехлинейки самолета и так далее, и тому подобное. Особо понравилось политотделам бросание на амбразуры».
Почему-то не воинское мастерство, находчивость, храбрость, которые в первую очередь определяли исход боев и сражений, в основном пропагандировались системой, а самопожертвование, часто граничившее с самоубийством. «Апология жертвенности, идеи сугубо языческой», по определению историка А. Мерцалова, или тиражирование опыта советских «камикадзе», по словам В. Кондратьева, наглядно характеризует жестокие методы руководства войной, которые были свойственны сталинизму. «Режим, который не жалел людей и в мирное время, не мог жалеть их тем более в войну, спасая собственное существование». Весьма показательны в этом смысле и условные обозначения солдат в шифрованных донесениях и телефонных переговорах на фронте - «спички», «карандаши» и прочая «мелочь», очень напоминающая знаменитые сталинские «винтики». Сколько «спичек» сгорело? Спичек не жалко…
Своего рода полемикой с этой официальной традицией представляется нам еще один символ - литературный персонаж, близкий к подлинно народному пониманию героизма, - Василий Теркин:
«Богатырь не тот, что в сказке -
Беззаботный великан,
А в походной запояске,
Человек простой закваски,
Что в бою не чужд опаски,
Коль не пьян. А он не пьян».
Смелый и находчивый, чуждый необдуманному риску, но разящий врага расчетливо и умело, чтобы не только его одолеть, но и остаться при этом в живых, вернуться домой с победой, - таков русский солдат у Александра Твардовского. Его невозможно представить в роли смертника, он сам ведет поединок со смертью и побеждает ее. Но образ Теркина - редкое исключение в советской литературе, которое стало возможно благодаря таланту его автора.
В целом же, создание символов являлось исключительной прерогативой системы. От нее зависели все награждения, средства массовой информации находились в ее руках. Если же «по недосмотру» герой превращался в символ сам (встречались и такие, народные символы), ему срочно присваивали официальный статус Героя с соответствующими атрибутами и регалиями: система не терпела самодеятельности. «Дом Павлова» и «редут Таракуля» в Сталинграде, «сопка Тюрпека» в Карелии служат тому подтверждением. Возникшие в солдатской среде как дань уважения героям, не сдавшим своих позиций, названия эти перебрались на военные планы и карты, были взяты системой на вооружение и использованы как средства пропаганды. Старшему лейтенанту Я. Ф. Павлову впоследствии присвоили звание Героя Советского Союза. А высота, которую в сентябре 1942 г. захватил со своим взводом старший сержант С. Т. Тюрпека и пал смертью храбрых, отбив все атаки врага, официально решением Военного Совета Карельского фронта от 6 ноября 1942 г. была названа его именем.
Звание Герой Советского Союза существовало как высшая степень отличия в СССР. Однако, это еще не символ. Звание являлось необходимым, но вовсе не достаточным условием для перехода в новое качество. Героев слишком много, всех не запомнишь. Это до войны орденоносцы были наперечет и могли входить с передней площадки в вагон трамвая. Героев Советского Союза свыше одиннадцати тысяч - только за войну. Символов - от силы два десятка. «Народ должен знать своих героев». Символы - это как раз те, о которых все знают, - но только то, что положено.
Из многих тысяч героев известность получили лишь те, над образами которых усердно потрудилась пропаганда и которые запомнились с детства из школьных учебников, фильмов и книг. Возможности человеческой памяти ограничены. Это тоже нужно учитывать. В этом, наверное, одна из причин персонификации подвигов.
Но когда героический поступок, имевший в годы войны массовое распространение, связывают с именем одного человека, невольно задаешься вопросом: почему именно это имя стало общеизвестным, каким образом произошло выделение одного героя из ряда многих других, совершивших аналогичный подвиг? Так, воздушный таран связывают почти исключительно с именем В. Талалихина, огненный таран - с именем Н. Гастелло, спасение товарищей ценой собственной жизни, закрытие своим телом огневой точки врага - с именем А. Матросова, хотя таких случаев были сотни. Видимо, каждый из этих и многих других примеров имеет свое объяснение. В случае с летчиками оно довольно простое: подобные подвиги совершались и раньше, но в силу объективных причин первыми узнали именно об этих героях. О том, что воздушные и огненные тараны были совершены уже в первые часы войны 22 июня, стало известно значительно позже, спустя годы после Победы. Талалихин же применил ночной таран в воздушном бою над Москвой, где не заметить его подвиг было просто невозможно.
Что же представляет собой воздушный таран, который одни называют «эталоном ратного подвига», а другие считают фатальным актом самопожертвования, характерным для японских летчиков-камикадзе? Прославленный советский ас Иван Кожедуб утверждает, что воздушный таран применялся как активный, атакующий прием воздушного боя, требующий не только отваги и бесстрашия, но и точного расчета, крепких нервов, быстрой реакции, отличной техники пилотирования, знания уязвимых мест вражеской машины и т. п., при этом гибель пилота не представлялась неизбежной, хотя степень риска, безусловно, была велика. Интересна точка зрения на таран Константина Симонова. Мы приведем здесь отрывок из его интервью Василию Пескову, считая нужным обратить внимание не только на ответ, но и на форму поставленного вопроса:
«В.: В рассказах о первом годе войны, в воспоминаниях, в стихах, в старых подшивках газет часто встречается слово „таран“. Все понимают, что это героический акт - ударить своим самолетом машину врага. Но такой способ борьбы явно нерационален - гибнет и свой самолет. Почему тараны были частыми в сорок первом? Почему они воспевались? И почему позже сбивали самолеты все же из пушек и пулеметов, а не винтом и крылом?
О.: Я думаю так. На первом этапе войны авиационная наша техника была слабее немецкой. К тому же у летчиков опыта недоставало: нерасчетливо растратил боезапас, а противник уходит, злость заставляет ударить его хоть чем-нибудь - винтом, крылом. Чаще всего так били бомбардировщик - в нем четыре человека, и машина более дорогая, чем истребитель. Эта подспудная арифметика, несомненно, имела значение. И надо иметь в виду: у нападавшего все же были шансы остаться живым, и даже машину иногда удавалось сажать. Много писали о таранах, потому что в этом акте ярко проявлялась готовность жертвовать жизнью во имя Родины. И об этой готовности тогда, в сорок первом, важно было рассказывать. Ну и, естественно, действовал закон: чем чаще о чем-то пишут, тем чаще это находит отзвук и в жизни… Позже, когда качество немецких и наших самолетов уравнялось и когда летчики поднабрались опыта, к таранам стали прибегать редко».
Этот взгляд писателя полностью подтверждается фактами. В самом деле, во время Великой Отечественной войны динамика таранов в небе тесно соотносится с ее периодами. Если в 1941–1942 гг. было совершено около 400 таранов, то в 1943–1944 гг. - свыше 200, а в 1945 г. - немногим более 20. «По мере завоевания нашей авиацией господства в воздухе объективная необходимость жертвовать своей жизнью и машиной уменьшалась».
В случаях с огненным тараном перед летчиком возникала качественно иная ситуация, не зависящая от этапа войны и господства в воздухе: самолет подбит, горит, до своего аэродрома не дотянет, выброситься с парашютом над территорией, занятой противником, значит попасть в плен. И пилот направлял подбитую машину в гущу вражеской техники, зная, что и сам неизбежно погибнет. В многоместном самолете такое решение принималось всем экипажем, однако награждали за подвиг, как правило, одного командира. Даже в легендарном экипаже Н. Гастелло высшей наградой - званием Героя Советского Союза - отмечен только он сам, а его товарищи Г. Скоробогатый, А. Бурденюк и А. Калинин награждены орденами Отечественной войны 1-й степени, и то лишь через 17 лет после гибели. Судьба одна, а слава разная, даже у людей из одного экипажа. А сколько «огненных пилотов» вообще не отмечено наградами… Поднимая одного героя до уровня символа, система уже не интересовалась другими, потому что лишь символ мог выполнять определенные идеологические функции, а для этого над ним требовалось немало потрудиться, отбрасывая неугодные факты, шлифуя биографии, чтобы превратить человека в памятник, в лозунг, в легенду, в образец для массового подражания. И уже не имело значения, кто был первым. Главное, кого первым заметила система и насколько он соответствовал нужному ей стереотипу героя.
Только в 1996 г. присвоено звание Героя России капитану Александру Маслову и членам его экипажа, которые были однополчанами Н. Гастелло и погибли в том же бою 26 августа 1941 г., как и он, пойдя на таран. Их останки в 1951 г. были обнаружены на предполагаемом месте его гибели. Но тогда сведения об этом засекретили, а в 1964 г. личное дело А. С. Маслова в Центральном архиве Министерства обороны было уничтожено вместе со всеми документами, подтверждающими обстоятельства подвига. Копии чудом сохранились в личном деле стрелка-радиста Г. В. Реутова, что позволило спустя 55 лет, с огромным трудом преодолев сопротивление системы, добиться награждения героев. А подлинное место захоронения экипажа Н. Гастелло до сих пор остается неизвестным.
С Матросовым дело обстоит еще сложнее, хотя и здесь ситуация схожая: он не был первым, кто закрыл своим телом огневую точку врага, но именно его подвигу придали особое значение. Элемент случайности? Может быть, выразительный слог политдонесения обратил внимание командования на этот факт и потому о нем доложили Сталину? На этом случайности кончаются. За дело с присущей ей основательностью взялась пропагандистская машина. И вот уже реальная дата подвига - 27 февраля 1943 г. - подменяется другой, не соответствующей действительности, но зато красивой и удобной, приуроченной к славному юбилею - 25-летию Красной Армии. А прозвучала она впервые в приказе Сталина № 269 от 8 сентября 1943 г., откуда и вошла во все учебники истории. Приказ наркома обороны гласил: «…Подвиг товарища Матросова должен служить примером воинской доблести и героизма для всех воинов Красной Армии.
Для увековечения памяти Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова приказываю:
1. 254-му гвардейскому стрелковому полку присвоить наименование „254-й гвардейский стрелковый полк имени Александра Матросова“.
2. Героя Советского Союза гвардии рядового Александра Матвеевича Матросова зачислить навечно в списки 1-й роты 254-го гвардейского полка имени Александра Матросова».
Это был первый в истории Отечественной войны приказ о зачислении навечно в списки частей воинов, совершивших выдающиеся подвиги.
И полетела крылатая фраза, абсурдная с самого начала: некто «повторил подвиг Матросова». Но ведь подвиг был у каждого свой! Подвиг нельзя «повторить», его каждый раз совершают заново - разные люди, в разных обстоятельствах. Приведем для примера описание подвига одного из неизвестных «матросовцев» - ефрейтора Владимира Дмитриенко, обнаруженное нами в донесении политотдела 19 Армии Карельского фронта от 29.09.44 г.: «В частях широко популяризируется геройский подвиг коммуниста ефрейтора Владимира Дмитриенко из 122 стр. дивизии, который во время выполнения задачи по разведке огневых точек противника добровольно пошел в разведку. В ходе выполнения боевого задания по разведчикам немцы открыли сильный огонь, который заставил подразделение залечь и не дал возможности продвигаться. Ефрейтор Дмитриенко решил заглушить левофланговый ДЗОТ. Он быстро поднялся и с криком „Вперед!“ устремился в гранатами в руках к ДЗОТу, откуда немцы вели непрерывный огонь. Подбежав к самому ДЗОТу, Дмитриенко взмахнул гранатой, но в этот момент вражеская пуля сразила его и он упал, закрыв своим телом амбразуру ДЗОТа. Воодушевленные подвигом Дмитриенко, бойцы неудержимо устремились вперед, ворвались в окопы и ДЗОТы немцев, где гранатами и огнем из автоматов уничтожали фашистских мерзавцев. Немцы были выбиты из опорного пункта. Только у ДЗОТа, где пал коммунист Дмитриенко, наши бойцы насчитали более 10 убитых гитлеровцев. О подвиге Дмитриенко помещен материал в газете „Героический поход“ и „Сталинский боец“». Но мало было публикаций в дивизионной и армейской газетах для превращения героя в символ. Он мог стать лишь символом местного масштаба, предметом гордости командиров и политработников: «У нас в части тоже есть свой Матросов». Как и многие другие герои, Дмитриенко оказался «в тени» этого имени, в результате чего его подвиг невольно воспринимался как подражательный, «воспитанный на примере».
Равный по значимости подвиг оценивался неодинаково. В Действующей Армии довольно частыми были случаи, когда командир части представлял отличившегося подчиненного к одной награде, а вышестоящее начальство награждало его другой, более низкой по статусу, исходя из каких-то своих соображений, иногда просто из-за отсутствия в наградном отделе нужного количества орденов.
Безусловно, превращение героя в символ зависело не только от прихоти системы, но и от целого ряда случайностей. Сам подвиг мог быть исключительным, но, совершенный вдали от начальства и политотделов, так и остаться никому неизвестным. В другом случае донесения могли писаться людьми, не блещущими красотой стиля. И, наконец, в тяжелой боевой обстановке было иногда просто не до того.
Большую роль в создании символа играл журналист, по воле судьбы оказавшейся на месте событий. Сейчас уже мало кто помнит, что одновременно со статьей Петра Лидова «Таня» в «Правде» - о девушке-партизанке, казненной гитлеровцами в селе Петрищево, в «Комсомолке» вышла статья его коллеги по перу С. Любимова, который побывал там вместе с ним. Однако, замечен и отмечен был лидовский материал, как более выразительный. По легенде, Сталин, прочитав в газете ответ партизанки на вопрос гитлеровцев: «Где находится Сталин?» - «Сталин на посту!», произнес слова, решившие посмертную судьбу девушки: «Вот народная героиня». И завертелась машина, превращая неизвестную комсомолку Таню в Зою Космодемьянскую, первую женщину, получившую в Великой Отечественной войне звание Герой Советского Союза.
Несмотря на огромный объем литературы, посвященный подвигу девушки, некоторые обстоятельства ее гибели по идеологическим соображениям тщательно скрывались. Так, ни слова не говорилось о неоднозначной реакции жителей с. Петрищево на диверсию, в результате которой несколько семей зимой осталось без крова. Далеко не все сочувствовали пойманной фашистами партизанке. Приведем несколько документов. У жены П. Лидова - Г. Я. Лидовой - хранятся выписки из уголовных дел на С. А. Свиридова, А. В. Смирнову и др. жителей села Петрищево, сделанные в 1942 г. после их осуждения военным трибуналом войск НКВД Московского округа. Через сутки после поджога партизанами трех домов, принадлежащих гр. Смирновой А. В., Солнцеву И. Е. и Кореневу Н., житель села Свиридов С. А., стороживший свой дом и садик, заметил выходящего из села человека и донес об этом фашистам. Схваченный партизан оказался девушкой. По деревне пронеслась весть, что поймали поджигательницу. А дальше произошло следующее.
Из показаний Петрушиной (Кулик) Прасковьи Яковлевны:
«На следующий день после задержания Зою привели к нам в 22 ч., измученную, со связанными руками. Утром в 8–9 ч. пришли Смирнова, Салынина и др. Салынина несколько раз сказала Смирновой, чтобы та била. Смирнова пыталась ударить, но я встала между ней и Зоей, не дала бить и выгнала. Немецкий солдат взял меня за ворот и оттолкнул, я ушла в чулан. Спустя несколько минут Смирнова и Салынина вернулись. Смирнова на ходу взяла чугун с помоями, бросила в Зою и чугун разбился. Я быстро вышла из чулана и увидела, что Зоя вся облита помоями».
Из показаний Солнцева Ивана Егоровича:
«Придя в дом Кулика, я сказал немцам, что это мой дом она подожгла. Меня сразу пропустили и немцы велели мне бить Зою, но я и жена категорически отказались. Когда при казни Зоя крикнула: „Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен, победа за нами“, - Смирнова подошла и сильно ударила ее по ноге железной палкой, сказав: „Кому ты загрозила? Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала“, - и выругалась».
Обнародование такого рода фактов несомненно вступило бы в противоречие с официальным тезисом о всенародной поддержке партизанской борьбы жителями оккупированных районов. Куда удобнее была версия о том, что Зою предал ее товарищ по группе Василий Клубков, схваченный, как и она, в Петрищево и оказавшийся менее стойким. Случай единичного предательства не шел в разрез с общим направлением пропаганды того времени, тогда как поведение местных жителей приобретало в глазах системы характер опасной тенденции. О том, как тщательно оберегала система неприкосновенность символа в угодном ей виде, свидетельствует еще один любопытный документ. Это докладная записка инструктора отдела школьной молодежи ЦК ВЛКСМ Тишенко секретарям ЦК ВЛКСМ Михайлову Н. А. и Ершовой Т. И. от 30.12.48 г.: «Директор и учителя школы № 201 г. Москвы имени Зои Космодемьянской сообщили, что в организации и проведении экскурсий к месту казни и могилы Зои Космодемьянской следовало бы устранить имеющиеся недостатки. В деревню Петрищево, где зверски замучена фашистами Зоя, приходят много экскурсий, большинство из которых - это дети, подростки. Но этими экскурсиями никто не руководит. Экскурсии сопровождает Воронина Е.П., 72-х лет, в доме которой размещался штаб, где допрашивали и пытали Зою, и гражданка Кулик П. Я., у которой находилась Зоя до казни. В своих объяснениях о действиях Зои по заданию партизанского отряда они отмечают ее смелость, мужество и стойкость. В то же время говорят: „Если бы она и дальше продолжала к нам ходить, то принесла бы много убытка деревне, сожгла бы много домов и скота“. По их мнению, это, пожалуй, Зое и не следовало бы делать. Объясняя о том, как Зоя была схвачена и попала в плен, они говорят: „Мы очень ждали, что Зою обязательно освободят партизаны, и были очень удивлены, когда этого не случилось“. Такое объяснение не способствует правильному воспитанию молодежи».
До сих пор история трагедии в Петрищево хранит немало загадок и ждет своего объективного исследования.
Еще один символ - 28 гвардейцев-панфиловцев - тоже обязан своим возникновением журналистам. Корреспондент «Комсомольской правды» В. Чернышев и спецкор «Красной звезды» В. Коротеев, даже не побывавшие на месте боев, не беседовавшие с их участниками, воспользовались информацией, полученной в штабе дивизии. В первоначальных своих публикациях, наряду с некоторыми неточностями, они в целом дали объективную и справедливую оценку героизму бойцов 8-й Панфиловской дивизии, отметив, что тяжелые бои велись ими на всех участках и на каждом было проявлено исключительное мужество. Упоминались особо отличившиеся бойцы 4-й роты Н-ского полка, которые вели бой с фашистскими танками в районе разъезда Дубосеково. Перед боем эта рота насчитывала до 140 человек, после боя в ней осталось около 30. Смертью героев погибло более 100 бойцов. Но Коротеев, не располагавший точными данными, по приезде в Москву в разговоре с редактором значительно приуменьшил число участников боя, сказав, что состав роты, видимо, был неполный, примерно человек 30, из которых двое оказались предателями. Другой журналист - А. Кривицкий, опираясь на эти слова, написал передовую «Завещание 28 павших героев». Так, весьма безответственным образом появилась эта цифра, лишившая заслуженной славы сотни героев роты, полка, дивизии. Напечатанное в газете, да еще в передовице, не могло ставиться под сомнение. 28 героев стали Символом. Имена под эту цифру подбирались особенно тщательно, хотя не обошлось и без проколов: шестеро оказались в живых, из них двое потом долго и безуспешно доказывали свою принадлежность к «списку» героев. Интересно и другое: по книге безвозвратных потерь видно, что люди, включенные в поименный список, погибли в разное время в разных местах, а не в один день у разъезда Дубосеково. Впрочем, для системы такие «мелочи» уже не имели значения: когда символ создан, обратного хода нет.
Наконец, в создании такого символа, как «Молодая Гвардия», исключительная роль принадлежит Александру Фадееву. И здесь возникает вопрос о моральной ответственности писателя, не изменившего в художественном произведении имена реально существовавших людей, которые послужили прототипами его героев. Вследствие этого произошла подмена исторической реальности литературным вымыслом в сознании всего народа. О молодогвардейцах судили не столько по документам и свидетельствам участников событий, сколько по роману, который, по словам самого А. Фадеева, не претендовал на документальную точность. Так, нескольким невиновным были навешаны ярлыки предателей, они подверглись репрессиям, последовали и гонения на их семьи. Лишь недавно они были полностью реабилитированы, но продолжают оставаться заложниками легенды, созданной А. Фадеевым. Этот перечень можно продолжить.
Несомненно, существовали символы, возникновение которых готовилось системой заранее. Одним из них стало Знамя Победы. Сейчас уже трудно сказать, случайно или нет в одну из знаменных групп, штурмовавших рейхстаг, были включены русский и грузин. Но в том, что система не обошла этот факт вниманием и преподнесла его как особый подарок Сталину, сомневаться не приходится. Знаменных групп было несколько, как и флагов, водруженных ими в разных частях рейхстага. Подвиг каждой из них достоин высшей награды. Так, были представлены к званиям Героев Советского Союза разведчики группы лейтенанта С. Сорокина, закрепившие флаг на скульптурной группе над главным входом в рейхстаг. Их подвиг был подробно описан в наградных листах, подписанных командованием корпуса, но командование армии представления на них не подписало. Знамя Победы могло быть только одно, а значит, участники только одной группы могли стать Героями, чтобы затем превратиться в символ. Логика системы воистину была железной.
Подведем некоторые итоги. Среди методов, которыми пользовалась система для создания необходимых ей символов, можно назвать следующие:
Несправедливое умалчивание об одном герое или подвиге и целенаправленное возвеличивание другого с использованием всех доступных средств агитации и пропаганды;
Выделение одного героя из ряда других, совершивших аналогичный подвиг, т. е. неравная оценка равного подвига, персонификация подвига;
Создание пропагандистского клише, стереотипа героя, под который искусственно «подгонялись» живые, реально существовавшие люди;
Фальсификация - полная или частичная, включая подмену одного героя другим, присвоение чужих заслуг, искажение обстоятельств подвига, неверную трактовку событий и т. п.
Можно выделить определенную закономерность и провести классификацию типов подвига, наиболее часто использовавшихся системой для превращения их в символы:
Единоборство с превосходящими силами противника, удержание боевых позиций ценой собственной жизни (с гранатой под танк; вызов огня на себя; подрыв гранатами себя и врагов при угрозе плена; и др.);
Массовый героизм, коллективный подвиг (стойкость целых подразделений);
Акты самопожертвования, спасение товарищей ценой собственной жизни (грудью на амбразуру);
Мученическая смерть под пытками в плену у врага, верность долгу и присяге перед лицом смерти;
Уничтожение врага таранным ударом при отсутствии иных средств ведения боя (воздушный таран); нанесение максимально возможного ущерба врагу ценой собственной жизни, отказ от возможности спастись (огненный таран);
Единство и дружба советских народов (подвиги многонациональных воинских коллективов; героизм бойцов разных национальностей) - (При существовании запрета на представление к званию Героя представителей высланных народов!);
Спасение боевого знамени и другой воинской и советской символики.
Для символов местного масштаба - «Герои нашей части», «Герои нашей Армии» и т. п., возникавших непосредственно на фронте без участия главных политических структур, наиболее характерными чертами являются солдатская находчивость, смекалка, боевое мастерство, позволяющие наносить урон врагу с собственными минимальными потерями. Именно к такого рода символам относится и Василий Теркин, поднявшийся, однако, до общенародного уровня.
Другой стороной проблемы является вопрос о том, какое влияние оказывали героические символы на сознание людей, в какой степени выполняли отведенные им функции, существовало ли противоречие между собственным мироощущением советского солдата и тем, которое навязывала ему система?
Вспомним слова К. Симонова: «Чем чаще о чем-то пишут, тем чаще это находит отзвук и в жизни». В этом смысле символы, безусловно, срабатывали, оказывая сильнейшее эмоциональное воздействие на огромные массы людей, особенно молодых, воспитанных на революционной романтике и героике (тоже символах, но более раннего времени), а потому наиболее восприимчивых. Примеры доблести и героизма, активно пропагандируемые в печати, на митингах и красноармейских собраниях, с одной стороны, вызывали общее стремление отомстить врагу за гибель товарищей, с другой, - быть похожими на них и сражаться с еще большим мужеством и энергией. «Мы заявляем, - говорилось в письме Военному Совету 2-го Белорусского фронта от комсомольцев и молодежи 272 стрелковой Свирской дивизии от 28.03.45 г., - что любой Ваш приказ будет нами выполнен с честью и достоинством комсомольцев. На пути к достижению цели у нас встретятся трудности, но мы их преодолеем так же, как преодолели наши старшие товарищи, так же, как преодолевали их Зоя Космодемьянская, Александр Матросов и Юрий Смирнов. Мы заверяем Вас, что каждый комсомолец и молодой воин нашего соединения будет в первых рядах атакующих. Мы будем бить врага так, как били его в недавних боях лучшие комсомольцы нашего соединения… На такие подвиги способен каждый из нас. Мы любим свою Родину и для счастья ее не пожалеем своих сил. Мы готовы за Родину пролить каплю за каплей свою кровь, неся в своих молодых сердцах священную ненависть к врагу… Водрузим знамя победы над Гдыней! Смерть фашистским захватчикам!»
Известно немало случаев, когда молодые бойцы и командиры носили всю войну в комсомольских билетах вырезанные из газет портреты Зои Космодемьянской, на танках и самолетах писали «За Зою!» Подобное происходило и с именами других героев. Символы общесоюзного масштаба дополняли в сознании людей их собственный опыт: подвиги друзей-однополчан, очевидцами которых они становились, личные трагедии - гибель семьи или кого-нибудь из близких, разорение родной деревни и т. п. Все это вместе взятое включалось затем в «личный счет мести врагу», о чем и отчитывались друг перед другом на собраниях перед началом боевой операции или накануне наступления. Организаторами составления «счетов мести» выступали парторги, комсорги, политработники.
Как один из примеров прямого воздействия символа на настроения бойцов, приведем отрывок из отчета об одном открытом комсомольском собрании в частях 19 Армии по письму матери Олега Кошевого к товарищу сына лейтенанту И. Лещинскому от 9.11.43 г. «…Комсомолец, младший сержант т. Мацко в своем выступлении сказал: „Мы беспощадно мстим за молодогвардейцев - прямой наводкой из орудий громим логово врага. Проведенные последние две боевые стрельбы получили хорошие оценки командования батальона - цели были поражены. Наш расчет в основном комсомольский и на призыв матери юного героя Е. Н. Кошевой, на обращение молодежи мы ответим беспощадной местью. Мы будем увеличивать счет мести немецким захватчикам и до конца выполним наказ матери героя“ …Многие из присутствовавшей на комсомольских собраниях несоюзной молодежи обратились с просьбой принять их в ряды ВЛКСМ. Так, тов. Симакова на собрании заявила: „Смерть краснодонцев потрясла меня и я почувствовала, что не могу больше быть вне рядов Ленинско-Сталинского комсомола, который воспитывает таких героев, как был Олег и его товарищи. Я прошу принять меня в комсомол“».
Впрочем, далеко не всегда выступления на митингах и собраниях могут служить барометром настроений в армии. Об этом свидетельствуют сами политдонесения: «В некоторых подразделениях, которые ранее находились на выполнении боевых заданий, где не были проведены собрания о любви к Родине и воинской доблести - традициях русского народа, в настоящее время закончено проведение таких собраний. Проведению собраний так же, как и ранее, предшествовала тщательная подготовка. Собрания прошли хорошо и с большим подъемом… Проводилась работа по подготовке бойцов и сержантов к выступлениям». Насколько искренними были подобные выступления, в ряде случаев довольно сложно определить.
Не всеми категориями бойцов героические символы воспринимались одинаково. Призванные в ноябре-декабре 1944 г. из освобожденных от немецкой оккупации районов Западной Украины, Западной Белоруссии, Молдавии и Прибалтики бойцы нового пополнения, знакомые с новой идеологией только понаслышке (за два предвоенных года после вступления Советской Армии на эти территории система еще не успела развернуться в полной мере, да и влияние сталинской пропаганды за столь короткий срок не могло оказаться действенным), относились к ее символам с изрядной долей скепсиса: «В ходе бесед выяснилось, - говорится в донесении Политотдела 19 Армии от 28.12.44 г., - что ряд бойцов пополнения не верит в героические подвиги воинов Красной Армии. Так, в 27 стрелковой дивизии после проведения беседы о подвиге Героя Советского Союза сержанта Варламова, закрывшего своим телом амбразуру вражеского ДЗОТа, были реплики: „Этого не может быть!“»
§ 30. ИТОГИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ТРИУМФ СОВЕТСКОГО НАРОДА. Великая Отечественная война закончилась полной победой СССР над фашистской Германией и ее сателлитами. В кровопролитной борьбе советские люди защитили Родину, отстояли свой суверенитет. Вооруженные Силы
Из книги Правда Виктора Суворова автора Суворов ВикторМихаил Мельтюхов Преддверие Великой Отечественной войны 1939–1941 гг.: становление великой державы С конца 1980-х годов военно-политические события кануна Великой Отечественной войны стали объектом оживленной дискуссии в российской историографии, в ходе которой в научный
Из книги За что и с кем мы воевали автора Нарочницкая Наталия АлексеевнаИСТОРИОСОФИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В ходе Великой Отечественной Войны проявилось, что «унесенные ветром» либералы, в свое время приветствовавшие разрушение христианской империи и революцию как таковую, меньше любили Россию, чем ненавидели «большевиков и
Из книги Правда Виктора Суворова [Сборник] автора Хмельницкий Дмитрий СергеевичМихаил Мельтюхов Преддверие Великой Отечественной войны 1939-1941 гг.: становление великой державы С конца 1980-х годов военно-политические события кануна Великой Отечественной войны стали объектом оживленной дискуссии в российской историографии, в ходе которой в научный
Из книги История России. XX век автора Боханов Александр Николаевич§ 2. Начало Великой Отечественной войны Вторжение на территорию СССР неприятельских войск стало переломным моментом в жизни всего советского народа. В один день рухнули все планы и надежды десятков миллионов людей. Главной стала задача спасения Отечества от
Из книги Психология войны в ХХ веке. Исторический опыт России [Полная версия с приложениями и иллюстрациями] автора Сенявская Елена СпартаковнаГероические символы как феномен общественного сознания Одним из ключевых идеологических инструментов воздействия на психологию личного состава вооруженных сил (и общества в целом) являлось формирование героических символов - феномена массового, во многом
Из книги «Нормандия-Неман» [Подлинная история легендарного авиаполка] автора Дыбов Сергей ВладимировичНачало Великой Отечественной войны 22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война. Расклад сил в Европе оказался окончательно определенным без двусмысленностей - наши и не наши.29 июня Франция объявила о разрыве дипломатических отношений с СССР. Посольству
Из книги 100 пророчеств Распутина автора Брестский Андрей Иванович Из книги Отечественная история: конспект лекций автора Кулагина Галина Михайловна18.2. Начало Великой Отечественной войны 22 июня 1941 г., нарушив пакт о ненападении, германские войска вторглись на территорию СССР на всем протяжении западной границы: 190 дивизиям (4,3 млн. человек), 3,5 тыс. танков, 4 тыс. самолетов вермахта противостояли 170 советских дивизий
Из книги Что мы знаем и чего мы не знаем о Великой Отечественной войне автора Скороход Юрий Всеволодович14. Церковь во время Великой Отечественной войны В сегодняшних зарубежных и отечественных СМИ советский режим, а по инерции и сегодняшние коммунисты, изображаются как гонители религии и разрушители храмов. До начала 30-х годов подобные утверждения имели основание. Однако
Из книги Большая кровь автора Захаревич Сергей СергеевичВведение: мифология «Великой Отечественной» Вооруженному поздно быть недовольным войной.(Античный афоризм)Ранним утром 22 июня 1941 года начала свой отсчет великая трагедия народов, населяющих СССР. Однако, как ни кощунственным это покажется кому-то, с точки зрения
Из книги Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей автора Яров Сергей ВикторовичУроки Великой Отечественной войны Начиная войну против СССР, немецкое командование недооценило своего противника - и в целом, и в частностях. Советскую цивилизацию оно считало искусственным идеологическим образованием и полагало, что для его сокрушения достаточно
Из книги Всеобщая история. XX – начало XXI века. 11 класс. Базовый уровень автора Волобуев Олег Владимирович§ 10. Начало Великой Отечественной войны. Военные действия на других театрах мировой войны Оккупационный режим в странах Западной ЕвропыВ Венгрии, Болгарии, Румынии, а также в провозглашённых независимыми Словакии и Хорватии – странах-союзницах Германии – установились
Из книги История Украины автора Коллектив авторовЗавершение Великой Отечественной войны Граждане Украины приняли участие в освободительном походе Красной армии, разгроме Германии и Японии. Их доля в красной армии составляла на в 1945 г. около трети численности. В 1943–1944 гг. с Украины было призвано более 3700 тыс. человек,
Из книги Очерки по истории Весьегонского края автора Кондрашов Александр ИвановичНаш край в годы Великой Отечественной войны 22 июня страшная беда, которая своими метастазами уйдёт затем в десятилетия, ворвалась и в дома жителей Овинищенского и Сандовского районов (Весьегонский район был ликвидирован в апреле 1940 г., его территория вошла в состав