Шишков, николай петрович. «Рассуждение о любви к Отечеству»

Николай Еселев

На земле тверской

Обильно одарила природа красотами тверскую землю. Вас всегда пленяют и очаровывают ее неповторимые пейзажи: многочисленные реки, несущие свои прозрачные воды в матушку-Волгу; более пятисот озер смотрятся в небо своими голубыми глазами; бесчисленные дубравы и перелески, расшитые полевыми цветами луга, сосновые леса и березовые рощи. И хочется представить совсем юного Вячеслава Шишкова на тверской земле.

В 1973 году исполняется сто лет, как на берегах широкой Мологи, в небольшом тогда старинном городке Бежецке родился Вячеслав Шишков. Здесь и прошло его детство, отрочество и юность. Все виденное и пережитое на Верхневолжье отозвалось впоследствии в многочисленных рассказах, повестях и романах писателя.

«Мои дед со стороны отца, - пишет Вячеслав Шишков в автобиографии, - помещик Бежецкого уезда Дмитрий Алексеевич Шишков, а бабушка - его крепостная крестьянка села „Шишковой Дубровы“ Елизавета Даниловна. Мой отец Яков Дмитриевич жил в избушке своей бабушки, грамоте учил его дьячок и священник. Он с малых лет был привезен в город и отдан в „мальчики“ к гостинодворцу, купцу Первухину».

Отмаявшись пять лет, Яков Дмитриевич уехал от Первухина в Петербург, где проработал пятнадцать лет - сначала приказчиком, а потом стал и управляющим магазином в Апраксином дворе. На закате своей жизни старик Первухин пишет Якову Дмитриевичу письмо и вызывает его в Бежецк. «Вот, Яков, - сказал ему Иван Иванович Первухин, - выбирай любую из трех моих дочерей, женись, бери лавку, дом и торгуй, как хозяин, а я скоро умру».

Яков Дмитриевич выбрал младшую дочь купца Екатерину Ивановну. Тесть действительно вскоре умер. Наследство он оставил незавидное: деревянный старый дом на Воздвиженской улице и лавку с «красным» товаром в Гостином дворе.

Когда-то в молодости помещик Дмитрий Шишков полюбил красавицу певунью, крепостную крестьянку Елизавету и прижил с ней сына и дочь. Но через несколько лет по требованию матери женился на дочери богатой помещицы. Оскорбленная Елизавета вместе с детьми ушла от Дмитрия.

Помещик все же сохранил какие-то чувства к своим детям. Он дал им свою фамилию а впоследствии, когда у его сына Якова пришли в упадок торговые дела, оказал ему помощь.

Семья у Якова Шишкова была большая. Кроме Вячеслава, еще два сына и две дочери. Зимой вместе с ними жили Елизавета Даниловна и близкие родственники Екатерины Ивановны.

«Я рос в городе, - пишет в автобиографии Вячеслав Шишков. - Летом же уезжал в деревню к бабушке, где и прогащивал до поздней осени. Я очень любил бабушку и любил деревню. „Дуброва“ расположена среди высоких холмов, покрытых густым хвойным лесом. Почти каждый день мы с товарищами ходили в лес, в горы, по грибы, по ягоды. Товарищами моими были крестьянские парнишки, два поповича (Алексей и Николай Морковины) и сын дьячка.

Жилось весело, шумно, и осень, когда нужно было ехать в город, всегда встречалась слезами.

Избушка бабушки маленькая, покривившаяся, вросшая двумя окошками в землю, но она до сих пор живет в моей памяти как светлая сказка».

В этой избушке ютилась и Анна Даниловна, сестра бабушки, по характеру сварливая старуха, но Вячеслава и она любила не меньше родной бабушки. Анна Даниловна мыла его в печке (бани не было), растирала мальчонку свежим веником, «окачивала водой с причетом и заклинаниями от нечистой силы». Запомнился маленькому Вячеславу и брат бабушки Никита Данилович, «высокий, лысый, широкобородый старик… Он был широкоплеч и силен, говорил густым басом; осенью он брал меня с собой в ригу, где всю ночь мы с детворой пекли картошку, веселились и слушали его сказки».

Недалеко от бабушкиного дома раскинулась дедушкина помещичья усадьба. Но там был чужой мир. Бабушка не пускала туда маленького Вячеслава и сама избегала встреч с обитателями усадьбы.

Вот что рассказывает об этом двоюродная сестра Вячеслава Яковлевича Раиса Яковлевна Шведова: «Иногда бабушка водила нас на озеро купаться. Дорога проходила через поля, засеянные рожью. Случалось несколько раз, что в это самое время едет Шишков. Бабушка увидит издали и сейчас же скажет нам: „Дети, посмотрите, какие хорошие васильки, пойдемте нарвем!“ И уведет нас с дороги в рожь. Вероятно, ей не хотелось, ей тяжело было с ним встречаться…»

Своим добрым и отзывчивым сердцем маленький Вячеслав вскоре, видно, почувствовал какую-то недобрую загадку во взаимоотношениях своей любимой бабушки с дедом, а затем, конечно, и понял горестный смысл нанесенной ей злой обиды, и это еще более сблизило его с бабушкой.

«Как-то раз, - вспоминает Раиса Яковлевна Шведова, - Вячеслав спрашивает бабушку:

Бабушка, а ты была молодая?

Да неужели, милый, каждый человек бывает молодой…

А ты красивая была? Неужели ты плясала?

Ох, родной, еще как плясала. Бывало, к Дмитрию Алексеевичу наедет гостей-то - два зала полных. Нас позовут петь. Поем разные песни, а потом „Метелицу“ или „По улице мостовой“… Я как взмахну платочком да пойду, так господа-то в ладошки да кричать: браво-браво!.. А Дмитрий Алексеевич стоит да усмехается…»

Грустно умолкала Елизавета Даниловна. В такие минуты запечалятся, бывало, и внуки… Росла их привязанность и любовь к старому домику, к доброй бабушке. Много душевного тепла вложила она в душу своего внука…

Елизавета Даниловна - одна из тех милых и умных русских бабушек, которые всю свою житейскую мудрость, нежность, доброту отдавали без остатка внучатам. Эти русские женщины были для них первыми духовными наставниками, защитниками от людских обид, незаменимыми воспитателями, открывавшими ребенку целый мир великолепных сказок с их чистым, образным русским языком, добрыми и мужественными героями.

И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнет мне бабка
Сказку говорить:
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал;
Как ему невесту
Серый волк достал.
Слушаю я сказку, -
Сердце так и мрет;
А в трубе сердито
Ветер злой поет.
Я прижмусь к старушке…
Тихо речь журчит, -
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич -
Это будто я…

И невольно вспоминаются эти замечательные стихи, написанные Иваном Захаровичем Суриковым, когда речь заходит о сказках.

Елизавета Даниловна Данилова была незаурядной женщиной.

Адмирал Александр Шишков вошел в учебники по истории как крайний «обскурант» и «реакционер». А напрасно: это явное упрощение.

Портрет А.С. Шишкова. С оригинала Джорджа Доу

Потомки воспринимали Александра Семеновича Шишкова (1754–1841) как фигуру почти анекдотическую. Достаточно вспомнить часто приписываемую ему литературными и политическими оппонентами «исконно русскую», свободную от галлицизмов фразу: «Хорошилище в мокроступах идет по гульбищу из ристалища в позорище», то есть «Франт в галошах идет по бульвару из цирка в театр». Между тем, вопреки утверждениям недругов, главный идеолог консерваторов начала XIX века был куда более сложной фигурой…

Зигзаги карьеры

Шишков родился в семье инженера-поручика. Образование получил в Морском кадетском корпусе, который окончил в 1772 году в звании мичмана. Неоднократно участвовал в морских походах, в том числе и в сражениях (в ходе Русско-шведской войны 1788–1790 годов). С 1779-го он преподавал в Морском кадетском корпусе морскую тактику, одновременно занимаясь литературной деятельностью – переводами, сочинением пьес, стихов и рассказов.

При Павле I Александр Шишков сделал стремительную карьеру – от капитана 1-го ранга до вице-адмирала, был назначен членом Адмиралтейств-коллегии. Еще в 1796 году его избрали действительным членом Российской академии. Однако из-за временного охлаждения к нему императора адмиралу было суждено пережить и опалу.

В первые годы правления Александра I Шишков, радостно приветствовавший одой его вступление на престол, был глубоко разочарован выбранным царем либеральным курсом, связанным с деятельностью так называемого Негласного комитета, а также Михаила Михайловича Сперанского . Адмирал обвинял реформаторов в неопытности, отсутствии знаний отечественных традиций, законов и обрядов, в некритичном следовании «духу времени», идеям, которые привели к «чудовищной французской революции». В результате Шишков, как и при Павле I, был удален от двора и посвятил себя научной и литературной деятельности.

Идеолог консерваторов

С 1803 года Шишков заявляет о себе как о ведущем идеологе консервативно-националистических кругов. Его взгляды того периода нашли отражение в «Рассуждении о старом и новом слоге Российского языка» (1803), направленном против дворянской галломании – полной или частичной ориентированности высшего российского общества на французские культурно-поведенческие модели. Будучи по форме трактатом филологического характера, это сочинение по сути явилось политическим манифестом складывающегося русского консерватизма.

«Записки» А.С. Шишкова

В «Рассуждении» Шишков резко выступил против тех, кто, по его словам, «заражен неисцелимою и лишающею всякого рассудка страстию к Французскому языку». К таковым он причислял не только значительную часть дворянского общества, но и литераторов сентименталистского направления, главой которых был автор «Писем русского путешественника» и «Бедной Лизы» Николай Михайлович Карамзин и которые задались целью усвоить западную словесность, преимущественно французскую, провозгласив в литературе «новый слог».

«Морской словарь» А.С. Шишкова

В описании Шишкова галломания выглядит как тяжкая духовная болезнь, поразившая русское общество. «Они [французы. – А. М.] учат нас всему: как одеваться, как ходить, как стоять, как петь, как говорить, как кланяться и даже как сморкать и кашлять, – иронично замечает он. – Мы без знания языка их почитаем себя невеждами и дураками. Пишем друг к другу по-французски. Благородные девицы наши стыдятся спеть Русскую песню». Все это, обнажающееся в формуле «ненавидеть свое и любить чужое почитается ныне достоинством», с его точки зрения, чрезвычайно опасно для самой будущности русского государства и его народа. «Научили нас удивляться всему тому, что они [французы. – А. М.] делают; презирать благочестивые нравы предков наших и насмехаться над всеми их мнениями и делами, – негодует Шишков. – Все то, что собственное наше, стало становиться в глазах наших худо и презренно».

«Они запрягли нас в колесницу»

Подобного рода «русская русофобия» явилась следствием вытеснения и в результате полного отсутствия национального воспитания в том смысле, как его представлял действительный член Российской академии. «Начало оного [«крайнего ослепления и грубого заблуждения нашего». – А. М.] происходит от образа воспитания: ибо какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них сим постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством, хвастают и величаются?» – задает Шишков риторический вопрос.

Он считал такое положение дел совершенно недопустимым, ибо оно означало, что французы, по сути дела, завладели Россией без единого выстрела и теперь господствуют в ней: «Они запрягли нас в колесницу, сели на оную торжественно и управляют нами – а мы их возим с гордостию, и те у нас в посмеянии, которые не спешат отличать себя честию возить их!»

«Рассуждение о старом и новом слоге» стало главным трудом А.С. Шишкова – не столько филологическим, сколько общественно-политическим

В итоге, как подчеркивает Шишков, возникло своего рода моральное рабство, что по своим последствиям хуже физического порабощения, которое все же оставляет надежду на грядущее освобождение. «Народ, который все перенимает у другого народа, его воспитанию, его одежде, его обычаям последует; такой народ уничижает себя и теряет собственное свое достоинство, – заявлял адмирал, – он не смеет быть господином, он рабствует, он носит оковы его, и оковы тем крепчайшие, что не гнушается ими, но почитает их своим украшением».

Но каким же образом могла возникнуть подобная ситуация? Процессы всеобщей деградации, «растления», «заразы», по Шишкову, начались прежде всего по причине заимствования чужих обычаев и массового наплыва галлицизмов в русский язык. Все это однозначно расценивалось адмиралом как некая «подрывная акция» со стороны сознательных и бессознательных врагов России, из-за которых «входящие к нам из чужих языков» слова «вломились к нам насильственно и наводняют язык наш, как потоп землю».

«Унылозадумчивая физиогномия означала гипохондрию»

В «Рассуждении» Шишков категорически настаивает, что книги, создаваемые нелюбезными ему литераторами, то есть Карамзиным и его последователями, следует обозначить как «Французско-Русские». По мнению адмирала, сугубая вина карамзинистов состоит в том, что, вводя в русскую речь многочисленные кальки с французского, они игнорируют собственное языковое богатство, а в перспективе это приведет к неминуемой деградации родного языка: «Доведем язык свой до совершенного упадка».

Морское сражение Русско-шведской войны 1788–1790 годов. Худ. Юхан Титрих Шульц. За участие в этой военной кампании А.С. Шишков был награжден золотым оружием с надписью «За храбрость»

Интересно, что Шишков в своем сочинении приводит немало примеров действительно анекдотического характера: «Вместо: око далеко отличает простирающуюся по зеленому лугу пыльную дорогу [карамзинисты пишут. – А. М.]: многоездный тракт в пыли являет контраст зрению. Вместо: деревенским девкам навстречу идут цыганки: пестрые толпы сельских ореад сретаются с смуглыми ватагами пресмыкающихся Фараонит. Вместо: жалкая старушка, у которой на лице написаны были уныние и горесть: трогательный предмет сострадания, которого унылозадумчивая физиогномия означала гипохондрию. Вместо: какой благорастворенный воздух! Что я обоняю в развитии красот вожделеннейшего периода! и проч.».

В критике подобных языковых «извращений» Шишков, как это очевидно ныне, часто бывал прав. Но все же нельзя не отметить, что немало слов, которые, на его взгляд, являлись неприемлемыми кальками с французского, прочно вошли в современный русский язык. Скажем, он упрекал карамзинистов в том, что те «безобразят язык свой введением в него иностранных слов, таковых, например, как: моральный, эстетический, эпоха, сцена, гармония, акция, энтузиазм, катастрофа и тому подобных». В разряд «Русско-Французских слов» и «нелепого слога» у него попали такие слова, как «переворот», «развитие», «утонченный», «сосредоточить», «трогательно», «занимательно».

Однако Шишков говорил не только о языковых заимствованиях. «Надлежит с великою осторожностию вдаваться в чтение Французских книг, дабы чистоту нравов своих, в сем преисполненном опасностию море, не преткнуть о камень», – предупреждал он. Шишков был уверен, что «нигде столько нет ложных, соблазнительных, суемудрых, вредных и заразительных умствований, как во Французских книгах».

Вопросы языкознания

Причины подобного отношения Шишкова к французской литературе и французам определялись полным неприятием идей Просвещения и кровавым опытом Французской революции, реализовавшей на практике эти идеи. Адмирал был твердо убежден, что нация, уничтожившая монархический принцип и религию, установившая якобинский террор, не может дать миру никаких конструктивных идей.

Неприятие Шишковым французского языка и культуры носило идейный, консервативно-охранительный характер, было обусловлено стремлением противопоставить просвещенческому проекту собственную национальную, русско-православную традицию. При этом язык выступал, в понимании Шишкова, как субстанция народности, квинтэссенция национального самосознания и культуры народа в целом.

Пафос критики Шишкова определялся его общей установкой, согласно которой современный ему русский язык должен формироваться в первую очередь на традиционной церковнославянской основе: «Древний Славенский язык, отец многих наречий, есть корень и начало Российского языка, который сам собою всегда изобилен был и богат, но еще более процвел и обогатился красотами, заимствованными от сродного ему Эллинского языка, на коем витийствовали гремящие Гомеры, Пиндары, Демосфены, а потом Златоусты, Дамаскины и многие другие христианские проповедники». Таким образом, по Шишкову, русский язык – через церковнославянский – является прямым наследником традиций языческой Древней Греции и православной Византии.

При этом неверно считать, что адмирал призывал всех писать на церковнославянском. «Я не то утверждаю, – пояснял он в «Рассуждении», – что должно писать точно Славенским слогом, но говорю, что Славенский язык есть корень и основание Российского языка; он сообщает ему богатство, разум, силу, красоту».

Оппоненты Шишкова приписывали ему мысль об абсолютной недопустимости каких-либо заимствований из других языков. На самом же деле он не отвергал в принципе самой возможности языковых влияний. Шишков так формулирует свои взгляды на этот вопрос: «По моему мнению, кто желает действительную пользу приносить языку своему, тот всякого рода чужестранные слова не иначе употреблять должен, как по самой необходимой нужде, не предпочитая их никогда Российским названиям там, где как чужое, так и свое название с равною ясностию употреблены быть могут».

Оптимизм Шишкова коренился в том, что, с его точки зрения, несмотря на известное «повреждение нравов», в России все же сохранялись остатки мощной культурно-религиозной традиции, которые можно было бы использовать. «Мы оставались еще, до времен Ломоносова и современников его, при прежних наших духовных песнях, – отмечает он, – при священных книгах, при размышлениях о величестве Божием, при умствованиях о христианских должностях и о вере, научающей человека кроткому и мирному житию; а не тем развратным нравам, которым новейшие философы обучили род человеческий и которых пагубные плоды, после толикого пролияния крови, и поныне еще во Франции гнездятся».

«Примеры многих добродетелей»

Обращение к историческому прошлому России, нравственному опыту и обычаям, авторитету предков является еще одной символической опорой для культурно-политической программы Шишкова.

В его изображении русское прошлое было преисполнено гармонии, существовавшей в отношениях как между людьми, так и между народом и властью. «Мы видим в предках наших примеры многих добродетелей, – говорил он, – они любили Отечество свое, тверды были в вере, почитали Царей и законы: свидетельствуют в том Гермогены, Филареты, Пожарские, Трубецкие, Палицыны, Минины, Долгорукие и множество других. Храбрость, твердость духа, терпеливое повиновение законной власти, любовь к ближнему, родственная связь, бескорыстие, верность, гостеприимство и иные многие достоинства их украшали». Думается, что подобная идиллическая картина являет собой полную «антагонистическую» противоположность консервативному восприятию революционной Франции.

А.С. Шишков, в 1772 году окончивший Морской кадетский корпус, вскоре стал преподавать там морскую тактику

Шишков еще задолго до славянофилов видел в крестьянстве источник нравственных ценностей и традиций, уже недоступных «испорченным» высшим классам: «Мы не для того обрили бороды, чтоб презирать тех, которые ходили прежде или ходят еще и ныне с бородами; не для того надели короткое немецкое платье, дабы гнушаться теми, у которых долгие зипуны. Мы выучились танцевать менуэты; но за что же насмехаться нам над сельскою пляскою бодрых и веселых юношей, питающих нас своими трудами? Они так точно пляшут, как, бывало, плясывали наши деды и бабки. Должны ли мы, выучась петь итальянские арии, возненавидеть подблюдные песни? Должны ли о Святой неделе изломать все лубки для того только, что в Париже не катают яйцами? Просвещение велит избегать пороков – как старинных, так и новых; но просвещение не велит, едучи в карете, гнушаться телегою. Напротив, оно, соглашаясь с естеством, рождает в душах наших чувство любви даже и к бездушным вещам тех мест, где родились предки наши и мы сами».

В 1824 году А.С. Шишков был назначен министром народного просвещения

Что же касается вопроса о значении традиции, отметим, что сам Шишков осознавал невозможность возврата в прошлое, хотя именно это ему неоднократно приписывалось. Его позиции были достаточно реалистичны, он лишь подчеркивал недопустимость негативного отношения к своим истокам: «Возвращаться же к прародительским обычаям нет никакой нужды, однако ненавидеть их не должно».

Сформулированная в «Рассуждении» программа провозглашала необходимость национального воспитания, опирающегося на собственные языковые, политические, бытовые (например, в одежде, еде, повседневных поведенческих стереотипах) традиции, и развития патриотизма, подразумевающего культивирование национального чувства и преданности самодержавной монархии.

«НЕ ЗАБУДЬТЕ, ЧТО ГРИБОЕДОВ СЧИТАЛ СЕБЯ УЧЕНИКОМ ШИШКОВА , что Гоголь и Пушкин ценили его заслуги, что сам Карамзин отдал ему впоследствии справедливость»

«Рассуждение о старом и новом слоге Российского языка» позволило позже славянофилам называть Шишкова в числе своих учителей и идейных предшественников. Алексей Степанович Хомяков в диалоге «Разговор в Подмосковной» (1856) писал: «Мы не стыдимся Шишкова и его славянофильства. Как ни темны еще были его понятия, как ни тесен круг его требований, он много принес пользы и много бросил добрых семян. Правда, почти вся литература той эпохи, все двигатели ее были на стороне Карамзина; но не забудьте, что Грибоедов считал себя учеником Шишкова, что Гоголь и Пушкин ценили его заслуги, что сам Карамзин отдал ему впоследствии справедливость».

«Беседа любителей русского слова»

С 1807 года по инициативе Шишкова стали собираться литературные вечера, из которых выросло общество под названием «Беседа любителей русского слова». Устраиваемые публичные чтения образцовых произведений в стихах и прозе призваны были развивать и поддерживать вкус к изящному слову, а в конечном счете – укреплять патриотическое чувство. Устав общества был разработан Шишковым, и оно было высочайше утверждено 17 февраля 1811 года. Заседания «Беседы» проходили в доме Гавриила Романовича Державина , который вместе с Шишковым стоял у ее истоков и был одним из ее организаторов. Разговоры велись не только о литературе, но и о политике.

Александр Семенович Хвостов (1753–1820) – поэт и переводчик. Худ. В.Л. Боровиковский

Первое торжественное заседание и первые чтения, на которые адмирал настойчиво приглашал императора Александра I, последовали 14 марта 1811 года. Державин для собраний подготовил обширный зал и пожертвовал на значительную сумму книги для библиотеки «Беседы». К первому заседанию общества композитор Дмитрий Бортнянский, близкий к вдовствующей императрице Марии Федоровне, по предложению Державина написал поздравительную кантату «Сретение Орфеем солнца», которая была исполнена певчими из Придворной капеллы.

Структура общества была тщательно продумана. Первоначально «Беседа» состояла из 24 действительных членов, а также из членов-сотрудников, «кои на убылые места поступают в действительные члены». Для соблюдения порядка в чтениях она разделялась на четыре разряда (каждый включал по шесть действительных членов), председателями которых были назначены А.С. Шишков, Г.Р. Державин, А.С. Хвостов и И.С. Захаров. Над председателями во главе каждого разряда были поставлены еще попечители: П.В. Завадовский, Н.С. Мордвинов, А.К. Разумовский и И.И. Дмитриев (первые два – в прошлом, а остальные – действующие министры).

ШИШКОВ СФОРМУЛИРОВАЛ ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ, НА КОТОРЫХ ДОЛЖЕН СТРОИТЬСЯ И УКРЕПЛЯТЬСЯ ПАТРИОТИЗМ . Это православная вера, национальное воспитание и русский язык

Действительными членами «Беседы» являлись баснописец И.А. Крылов, писатели и поэты С.А. Ширинский-Шихматов, А.Н. Оленин, Д.И. Хвостов, А.Ф. Лабзин, А.А. Шаховской, а также П.А. Кикин и другие. В списке членов-сотрудников значились, в частности, С.П. Жихарев и Н.И. Греч. В числе 33 почетных членов общества были главнокомандующий в Санкт-Петербурге С.К. Вязмитинов, будущий градоначальник Москвы Ф.В. Ростопчин, министр внутренних дел О.П. Козодавлев, обер-прокурор Святейшего синода А.Н. Голицын, государственные деятели М.М. Сперанский, С.С. Уваров, М.Л. Магницкий, М.М. Философов, писатели П.И. Голенищев-Кутузов, В.А. Озеров, В.В. Капнист, Н.М. Карамзин, поэтесса А.П. Бунина, собиратель рукописей А.И. Мусин-Пушкин, митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Амвросий (Подобедов), епископ Вологодский Евгений (Болховитинов).

Подобного рода «плюралистический» состав «Беседы», в которую входили лица, принадлежавшие к различным политическим и литературным группировкам и направлениям, ранее зачастую находившиеся друг с другом во враждебных отношениях, заставляет предположить, что одной из недекларируемых целей общества было объединение прежних идейных оппонентов в атмосфере резкого усиления угрозы со стороны наполеоновской Франции.

Гавриил Романович Державин (1743–1816) – поэт, государственный деятель. Худ. В.Л. Боровиковский

Исследователь деятельности «Беседы» М.Г. Альтшуллер так характеризовал ее основной состав: «Самый беглый взгляд на список членов «Беседы» <…> не позволяет рассматривать общество как сборище бездарностей и тупых реакционеров. Перед нами объединение, располагавшее первоклассными литературными силами. Во главе «Беседы» стояли такие крупные личности и талантливые литераторы, как Шишков и Державин. Важную роль в ней играл регулярно присутствовавший на заседаниях И.А. Крылов. Среди ее членов мы видим таких талантливых писателей, как Шаховской, Шихматов, Капнист, Горчаков, Греч, Бунина, Гнедич (формально к «Беседе» не принадлежавший) и другие. В состав объединения входили видные ученые и общественные деятели: Мордвинов, Оленин, Болховитинов, Востоков и другие».

На собраниях «Беседы» зачастую присутствовал весь цвет Петербурга. Объединение пользовалось демонстративной поддержкой Православной церкви: так, в январе 1812 года «Беседу» посетили все члены Святейшего синода.

«Рассуждение о любви к Отечеству»

Одним из самых выдающихся событий за весь период существования «Беседы» было чтение Шишковым «Рассуждения о любви к Отечеству» на торжественном заседании 15 декабря 1811 года, на которое, по свидетельствам современников, съехалось едва ли не все высшее общество – около 400 человек. Выступление Шишкова не было его индивидуальным деянием, он говорил от имени объединения. «Рассуждение» явилось программным сочинением и имело прямой политический смысл: в нем адмирал сформулировал основные источники, на которых должен строиться и укрепляться патриотизм. Это православная вера, национальное воспитание и русский язык.

Иллюстрация к произведению А.С. Шишкова «Воспоминания о моем приятеле». Рис. К.П. Брюллова

В преддверии Отечественной войны взгляды Шишкова явно оказались востребованными властью и обществом. Речь вызвала огромный резонанс и во многом послужила причиной того, что 9 апреля 1812 года адмирал был назначен на пост государственного секретаря (он заменил опального Сперанского). Шишков обязан был неотлучно находиться при Александре I в качестве личного секретаря для составления важнейших манифестов, рескриптов, указов и других бумаг канцелярии императора.

Во время Отечественной войны 1812 года Шишков фактически исполнял роль ее главного пропагандиста и идеолога. Составленные им манифесты, призванные давать отклик на все основные события, поднимать дух народа и армии, пользовались большой популярностью. Однако в 1814-м император освободил Шишкова от должности государственного секретаря по состоянию здоровья – с одновременным назначением членом Государственного совета. Кроме того, еще в 1813 году адмирал стал президентом Российской академии – этот пост он будет занимать до конца своей жизни.

Поскольку после победы над наполеоновской Францией проблема галломании утратила свою остроту, Шишков явно охладел к деятельности «Беседы». В 1816-м, вслед за смертью Державина, «Беседа любителей русского слова» прекратила свое существование. В 1822 году адмирал попытался возобновить практику литературных вечеров, причем обратился он с таким предложением не к кому-нибудь, а к Карамзину. «Могу представить ему только Блудова и Дашкова [основателей общества «Арзамас», антагониста «Беседы». – А. М.], в надежде на его голубиное незлобие», – писал тогда Карамзин И.И. Дмитриеву. Впрочем, эта идея так и осталась нереализованной.

Министр народного просвещения

В 20-е годы XIX века Шишков стал одним из лидеров «православной оппозиции», в которую входили митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), А.А. Аракчеев, М.Л. Магницкий и другие. Она противостояла распространению западноевропейского мистицизма и экуменической политике Министерства духовных дел и народного просвещения, возглавляемого князем Александром Николаевичем Голицыным. После отставки последнего в 1824 году пост министра народного просвещения и главноуправляющего делами иностранных вероисповеданий занял Шишков. Он выступал против перевода Библии с церковнославянского на русский язык, так как это, с точки зрения «православной оппозиции», вело к «профанации» текста Священного Писания. Благодаря его усилиям в 1825 году издание Библии на русском языке было прервано, а созданное Голицыным Российское библейское общество, проводившее экуменическую политику, оказалось закрытым.

«ПРОСВЕЩЕНИЕ ВЕЛИТ ИЗБЕГАТЬ ПОРОКОВ – КАК СТАРИННЫХ, ТАК И НОВЫХ ; но просвещение не велит, едучи в карете, гнушаться телегою»

По инициативе Шишкова в 1826 году был принят Устав о цензуре, прозванный современниками «чугунным», поскольку он имел целью в максимальной степени предотвратить распространение радикальных и либеральных идей. На посту министра просвещения Шишков подготовил программу национального воспитания в духе православия, верности самодержавию и сословным началам.

В 1828 году Шишкова по преклонности лет отправили в отставку, лишив министерской должности, но сохранив за ним звание члена Государственного совета и президента Российской академии. Основные же направления его политики в области просвещения продолжит реализовывать новый министр Сергей Семенович Уваров уже в 1830-е.

Последние годы жизни Шишков занимался преимущественно научными изысканиями. Он уделял большое внимание филологии, развивая тезис, обозначенный им в подзаголовке к труду «Славянорусский корнеслов» как «язык наш – древо жизни на земле и отец наречий иных». Он одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать библиотеку, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и книги по славяноведению.

А.С. Шишков умер 9 апреля 1841 года и был похоронен в Лазаревской усыпальнице Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Альтшуллер М.Г. Беседа любителей русского слова. У истоков русского славянофильства. М., 2007

Шишков А.С. Избранные труды / Сост., авт. вступ. ст. и комм. В.С. Парсамов. М., 2010

Минаков А.Ю. Русский консерватизм в первой четверти XIX века. Воронеж, 2011

Аркадий Минаков, доктор исторических наук

В середине ХIХ века село Спешнево-Подлесное в Данковском уезде Рязанской губернии было известно многим сельским хозяевам России. Здесь жил один из главных в то время в России специалистов свеклосахарного производства Николай Петрович Шишков (1791-1869).

Род Шишковых известен на Руси с начала ХV века. К нему принадлежал известный в начале ХIХ столетия ревнитель чистоты российского языка адмирал Александр Семенович Шишков; отец Николая Петровича был его племянником. С самого рождения Николай Петрович воспитывался в доме своего деда - Андрея Тимофеевича Болотова - основоположника русской сельскохозяйственной науки. Учился в Московском университете. Войну 1812 года встретил в армии офицером-кирасиром. Участвуя в Бородинском сражении, был контужен, после лечения вернулся в строй и с армией дошел до Парижа. Написал воспоминания о Кутузове, опубликованные в 1866 году.

В начале января 1817 года Николай Петрович вышел в отставку и поселился в родовой усадьбе в селе Спешнево. Здесь застал он сильно расстроенное хозяйство и приступил к его восстановлению. Увлеченный новейшими достижениями агрохимической науки, заинтересовался нарождавшимся в те годы в России свеклосахарным производством.

Первая попытка построить свеклосахарный завод предпринята Н.П. Шишковым в 1826 году. Завод был устроен по способу А.И. Герарда, но первый опыт оказался неудачным: производительность была низкой. В 1830 году Николай Петрович посеял в своем хозяйстве свеклу. Тогда же был построен и пущен новый сахарный завод, сыгравший роль экспериментальной и учебной базы для сахарной промышленности России. Многие важные элементы современной технологии сахароварения впервые испытаны и введены в практику именно здесь.

В 1834 году Н.П. Шишков сообщил о своих опытах по производству сахара в Московском обществе сельского хозяйства. После этого возглавил Комитет сахароваров, организованный при Обществе. Комитет издавал “Записки” - первое специальное издание по свеклосахарному производству.

Завод Н.П. Шишкова был одним из первых в России. В 1837 году на выставке в Рязани, открытой в честь приезда цесаревича, сахарное производство имело представителем своим только одного заводчика - гвардий штабс-ротмистра Шишкова из Данковского уезда.

В 1837-1841 годах Н.П. Шишков разработал свой вариант “горячей вымочки свекловицы” - прототип современной диффузии. В 1845 году на Спешневском заводе была впервые в России применена углекислота для очистки сахарных соков. Для определения сахара служил поляриметр, для отделения кристаллического сахара стали использовать центрифуги. В конце 1850-х годов на заводе было два гидравлических винтовых пресса конструкции Шишкова. Завод работал 21 день и производил 924 пуда сахарного песка.

Большую роль в становлении свеклосахарной промышленности в России сыграли печатные труды Н.П. Шишкова, среди них - “Опыт учета работ при свеклосахарном производстве” (1842) и “Обозрение свеклосахарного производства”. Для распространения опыта организации производства Н.П. Шишков бесплатно принимал на завод учеников.

В 1847 году по его инициативе было учреждено Лебедянское общество сельского хозяйства. Почти исключительно его хлопотами ежегодно выпускались “Записки Лебедянского общества”; 22 тома этих “Записок” содержат обширный материал по всем вопросам и нуждам сельского хозяйства. Изданием “Записок” Николай Петрович повторил подвиг своего деда - А.Т. Болотова, который в конце ХVIII века, главным образом своими силами, смог издать около 40 томов агрономического журнала “Экономический магазин”.

Николай Петрович многое делал для улучшения благосостояния и быта крестьян. Задолго до крестьянской реформы использовал в имении вольнонаемный труд. На собственные средства построил для крестьян 22 самые удобные избы. Эти постройки герардовского типа, отапливаемые печами Вышеславцева, в каждой было по три окна. В середине ХIХ века он построил и открыл в селе Спешнево школу для крестьянских детей.

При подготовке крестьянской реформы 1861 года Николай Петрович был приглашен к заочному участию в работе Редакционных комиссий по выработке Положения 19 февраля. Руководимое им Лебедянское общество сельского хозяйства, объединившее передовых сельских хозяев, многие из которых принимали участие в подготовке проектов реформы, называют “колыбелью” этой реформы.

Николай Петрович Шишков до 1862 года оставался бессменным президентом общества, одновременно являлся почетным членом совета Московского общества сельского хозяйства, Комитета шелководства.

В течение многих лет летом он жил в селе Спешнево, уезжая в Москву только на зиму. Но последние годы жизни в связи с ухудшением здоровья вынужден был постоянно жить в Москве, где и скончался. Похоронен в своем любимом Спешнево, с которым были связаны лучшие годы его деятельности. Для увековечения имени Н.П. Шишкова Московское общество сельского хозяйства учредило в своей земледельческой школе Шишковскую стипендию.

В селе Спешнево родился и жил сын Николая Петровича - Леон Николаевич Шишков (1830-1909) - выдающийся русский химик ХIХ века. Правнук А.Т. Болотова, по материнской линии правнук Георгия ХII - последнего паря Грузии, из всех сыновей Николая Петровича только один - Леон имел всероссийскую и даже европейскую известность.

Получив домашнее воспитание и образование, юный Леон Шишков в 1845 году был определен в Артиллерийское училище в Петербурге, которое в то время было одним из лучших учебных заведений по постановке преподавания естественных наук. Среди учителей Шишкова были выдающиеся ученые: Гесс (химия), Ленц (физика), Остроградский (математика). С 1860 года Леон Николаевич сам стал преподавать в Михайловской Артиллерийской академии.

Основные работы Л.Н. Шишкова относятся к химии взрывчатых веществ. В начале 50-х годов ХIХ века он начал изучать гремучую кислоту и ее соли - гремучее серебро и гремучую ртуть. Эта работа привела его к получению нового вещества, которое он назвал изоциануровой кислотой. Сообщение о первых результатах работ опубликовано в 1855 году. Исследования его имели важное научное значение и позволили, кроме того, дать практические рекомендации по улучшению технологии изготовления гремучей ртути, применение которой для капсюльных запалов было связано тогда с совершенствованием вооружения российской армии. В 1856 году ученый был командирован за границу и продолжил исследование взрывчатых веществ в лабораториях крупнейших зарубежных химиков. Вместе с Р. Бунзеном в Германии он исследовал горение черных порохов, а в лабораториях Дюма и Вюрца во Франции - гремучую кислоту. При этом он впервые получил и описал ранее неизвестные вещества: тетранитрометан, тринитрометан, бромнитрометан и другие.

Многочисленные работы Л.Н. Шишкова печатались в зарубежных химических журналах и принесли ему большую известность среди химиков Западной Европы и России. В 1857 году Ж.Б. Дюма доложил результаты исследований Л.Н. Шишкова, касающиеся гремучей кислоты, во Французской Академии наук. Это был первый случай, когда работа русского ученого рассматривалась во Французской Академии. Л.Н. Шишков в числе 12 молодых химиков, в основном иностранцев, участвовал в 1857 году в основании Парижского химического общества, существующего и в наше время.

Успешной деятельности молодых ученых России мешало отсутствие хорошо оборудованных лабораторий даже в ведущих научных учреждениях и учебных заведениях. Первой такой лабораторией в России была лаборатория, созданная Л.Н. Шишковым в Артиллерийской академии. А.М. Бутлеров писал: “Что касается лабораторий, то бесспорно обширнейшая, лучшая по устройству из всех виденных мною до сих пор и в этом отношении интересная - это лаборатория Артиллерийского училища в Петербурге”. В начале 60-х годов здесь часто бывал Д.И. Менделеев, о чем можно прочитать в его дневниках. На встречах химиков в лаборатории Академии и в других научных центрах Петербурга утвердилась мысль о необходимости образования в России Химического общества. Л.Н. Шишков был в числе инициаторов и первых членов Русского химического общества, основанного в 1868 году.

В 1865 году Л.Н. Шишков профессор Михайловской Артиллерийской академии - вышел в отставку и поселился в селе Спешнево. Много времени он отдавал земской деятельности: был гласным уездного и губернского земских собраний, почетным мировым судьей и даже предводителем дворянства Данковского уезда. В 1869 году Петербургский университет присвоил ему ученую степень доктора химии. С начала 1870-х годов Л.Н. Шишков работал в нескольких комиссиях Московского общества сельского хозяйства, входил в состав совета Общества, был избран его почетным членом.

Деятельное участие принимал в работе Русского технического общества и стал первым химиком, избранным в его почетные члены. В 1889 году участвовал в создании лаборатории при Вольном экономическом обществе, с 1883 года - в Ученом совете Михайловской Артиллерийской академии.

Занятий наукой Леон Николаевич не прекращал, даже проживая в поместье. В Спешнево он устроил домашнюю лабораторию, в которой занимался изучением молока. Лаборатория появилась еще в связи с необходимостью контроля за технологическими процессами производства сахара. Интересовали его в то время и проблемы сельскохозяйственного винокурения (ему принадлежал винокуренный завод в селе Сугробы).

П.П. Семенов-Тян-Шанский писал в 1901 году: «Шишков, один из лучших химиков своего времени в России, еще более прославился после освобождения крестьян своим образцовым хозяйством, основанным на усовершенствованном полеводстве и разумном применении к сельскому хозяйству химических познаний владельца, по развитию скотоводства и кормлению скота бардою от образцово устроенного после введения акцизной системы винокуренного завода, имеющего ныне ежегодный оборот около 53 400 рублей».

Кроме села Спешнево с хутором, Леону Николаевичу Шишкову принадлежало и село Сугробы, отстоящее от Спешнево на 12 верст. В обоих имениях числилось 1262 десятины земли; из них удобной - 1175, пахотной - 940, лесов - 75, лугов и выгонов - 172 и под усадьбами - 13 десятин.

В 1892 году в имении имелось 385 голов рогатого скота, в том числе дойных коров - 75, покупных волов для откорма - 150, лошадей - 125, овец - 262 и свиней - 16.

В имении практиковались севообороты: четырехпольный и трехпольный. В среднем за восемь лет удобрялось по 169 десятин. Ни одной десятины не сдавалось в аренду.

Главною особенностью Спешневского хозяйства являлось то, что ни одна отрасль хозяйства не выдвигалась особенно, но зато ни одна и не отставала, во всем была видна забота знающего хозяина. В основании хозяйства была заложена мысль производить все в собственном хозяйстве: скот улучшать путем подбора, семена - путем сортировки. По словам Л.Н. Шишкова, эта система ведения хозяйства гарантировала его от многих убытков: хлеб и скот приспособились к местным климатическим и почвенным условиям. Обработка полей, особенно картофельного, производилась весьма тщательно. Для обработки земли использовалась передовая техника, в том числе собственной конструкции и изготовления: скоропашка Шишкова, глыбо-дроб, молотильная машина. Имение приносило постоянные доходы.

Умер Л.Н. Шишков в селе Сугробы, похоронен в селе Спешнево.

После кончины Л.Н. Шишкова Русское физико-химическое общество в память о нем учредило международную премию его имени за выдающиеся работы в области исследований белковых веществ, молока, гремучей ртути. Премия имени Л.Н. Шишкова присуждалась дважды: в 1912 году - Г.А. Тамману (Германия) и в 1916 году - В.С. Гулевичу (Россия).

Усалебный комплекс Шишковых находился на северной окраине села Спешнево-Подлесное. Въезд в усадьбу с восточной стороны был обозначен двумя каменными столбами с воротами. Все хозяйственные постройки не блистали изяществом архитектуры, но были практичны, целесообразны, прочны и дешевы. Постройки с особым вкусом были возведены из кирпича и дикого камня, покрыты - картоном, пропитанным маслом, с нанесенным на его поверхность цементом на вареном масле.

Дом, входивший в состав усадебного комплекса, одноэтажный, каменный, построен в первой четверти ХIХ века. Главный фасад его был выделен широким ризалитом с венчающим его низким фронтоном, украшенным сухариками, и большим полуциркульным окном тимпана. Перед главным входом - крыльцо со ступенями во всю ширину ризалита и полотняным навесом. Напротив входа в дом солнечные часы, стоявшие посреди просторного двора, часть которого была занята клумбами. Дом не сохранился.

Рядом с домом был сад с цветниками, скамейками и беседкой. В саду произрастало множество экзотических растений. Здесь же небольшой лесопитомник.

Во втором усадебном корпусе размещалась лаборатория Л.Н. Шишкова (дом не сохранился).

Неподалеку располагались конюшня, рига, сушильня и другие хозяйственные постройки, в настоящее время также разрушенные.

К северу от построек находился обширный сад, спускавшийся к оврагу. С запада усадьба была ограничена двумя прудами, у которых стоял сахарный завод, построенный Н.П. Шишковым в 1830 году. С южной стороны - небольшой парк.

К востоку от въездных усадебных ворот, через дорогу, находится храм Знамения Пресвятой Богородицы, построенный в 1758 году действительным статским советником князем Федором Андреевичем Барятинским. Трапезная храма с приделом св. Николая Чудотворца и колокольня построены в 1859 году Н.П. Шишковым.

Храм сооружен в стиле барокко. Кубовидный двусветный объем его венчает высокий вспарушенный купол с люкарнами и световым барабаном с луковкой. Нижний ярус декорирован угловыми пилястрами, карнизами и барочными наличниками “сушками”, над которыми видны стесанные сандрики в виде двускатной кровли. Небольшие окна второго света также украшены барочным наличниками “сушками”. Апсида граненая, имеет один оконный проем, обращенный на восток. Остальные четыре грани декорированы ложными окнами, угловыми пилястрами и карнизами. Трапезная шире храмовой части. Декор трапезной повторяет декор храма.

Северный и южный фасады имеют по два оконных проема и по одному ложному окну рядом с колокольней. Колокольня двухъярусная с двумя притворами, притворы двусветные. Западный фасад нижнего яруса колокольни по центру украшен красивой аркой с круглым ложным окном, в котором была вставлена чугунная икона с изображением Божией Матери. По углам первого яруса - спаренные пилястры. Вход обрамлен барочным наличником с изображением мальтийского креста. Такие же кресты на фризе второго яруса звонов. Второй ярус колокольни восьмигранный, имеет сильно вытянутые вверх пропорции. Его венчает высокий свод со слухами и главкой. По форме свод необычен: он напоминает колокольчик.

У южной стены трапезной расположен фамильный некрополь Шишковых. На цокольной части стены здесь было закреплено несколько чугунных надгробных плит, ныне похищенных, и плита с надписью о времени постройки трапезной. Рядом с местом, где находились захоронения, сохранились два надгробия из черного мрамора с могил Н.П. Шишкова и П.Н. Шишкова.

В нескольких метрах к югу от храма находилось здание церковноприходской школы.

В настоящее время от усадьбы сохранился парк, восстановленный самосадом, фруктовый сад, один из двух прудов (верхний) и плотина нижнего. Прослеживается планировка фундаментов. Усадебный парк вырубается местными жителями. Сохранившийся храм - в аварийном состоянии, лишен кровли. В течение последних лет он сильно пострадал: выломаны оконные решетки, украдена икона, висевшая над входом, и памятные чугунные доски с цоколя храма. Разобрана на кирпич церковноприходская школа. Украдена часть мраморных памятников, в том числе надгробие с могилы Л.Н. Шишкова и мраморное надгробие в виде сидящего ангела, установленное Леоном Николаевичем на могиле жены.

Попов Б.А., Клоков А.Ю., Чунихина Е.И. Спешнево-Подлесное - усадьба Шишковых // Русские провинциальные усадьбы. - Воронеж, 2001.

Фотографии Шишковых, дома, а также схему усадьбы можно посмотреть .

Биография

Военная карьера

Первоначальное воспитание получил в Московском университетском благородном пансионате , затем окончил курс в Московском университете . С 1 мая 1808 года - юнкер в кавалергардском полку , 23 января 1809 года получил звание корнета и был переведён в Малороссийский кирасирский полк . С 11 мая 1811 года - в офицерском звании, активно участвовал в отечественной войне 1812 года ; в Бородинской битве , упав с убитой лошади, повредил себе ногу и вылечившись, только в январе 1813 года, вернулся в армию - прибыл в польский город Калиш , там находилась Императорская главная квартира , и благодаря рекомендациям генерала П. П Коновницына был оставлен здесь при Кутузове , которым приходился дальним родственником.

Шишков участвовал во многих сражениях войны шестой коалиции : битвах при Дрездене , при Лейпциге , в осадах крепостей , при взятии Парижа ; был награждён - за Бородино 21 октября 1812 года орденом Св. Владимира с бантом; за Лейпциг 20 февраля 1814 года золотой шпагой с надписью «за храбрость» и в мае 1814 года прусским орденом «Pour le Mérite ».

В мае 1814 года он был назначен дивизионным адъютантом при генерале И. М Дука и переведён в Каргопольский 5-й драгунский полк , 26 сентября произведён в штабс-ротмистры . В начале января 1817 года Шишков оставил военную службу и занялся сельским хозяйством , поселившись в деревне. Однако 1 января 1822 года он вновь поступил на службу по ведомству министерства народного просвещения - почётным смотрителем Данковского уездного училища; 26 июня 1847 года вышел в отставку с чином коллежского советника .

В 1829 году он ознакомился со статьей помещённой в земледельческом журнале, автором, которой был И. А Мальцев, один из создателей в России свеклосахарного производства. И Шишков в компании с несколькими помещиками открыл в селе Спешнево-Ивановское свеклосахарный завод. Об устройстве завода он доложил в Московском обществе сельского хозяйства и 20 мая 1832 года был выбран в его действительные члены. В 1833 году он сделал в обществе доклад по поводу изобретения Давыдова - о производстве «сахара из свекловицы путём холодной вымочки» и был выбран в первом же, после открытия «Комитета сахароваров», заседании 12 января 1834 года в его председатели и оставаясь таковым почти вплоть до закрытия комитета в конце 1850-х годов, принимал в его жизни самое деятельное участие. Он напечатал в трудах комитета много статей по сахароварению; Шишковым читались доклады о состоянии свеклосахарной промышленности; он составлял задачи и программы по выяснению проблем этой отрасли сельского хозяйства. В 1837 году Шишковым по поручению комитета, был составлен полный обзор техники свеклосахарного производства, в 1841 году Шишковым был написан и издан труд «Опыт учета работ при свеклосахарном производстве».

Завод Шишкова очень скоро стал образцовым и стал практической школой сахароварения; помимо использования на заводе новейшей техники, Шишков внедрил на нём ряд своих изобретений, самое известное из которых - «способ горячей вымочки свекловицы», ставшее известным не только в России но из границей. Он также изобрёл ряд сельскохозяйственных орудий для других отраслей сельского хозяйства.

В 1847 году Шишков создал общество сельского хозяйства в г. Лебедянь и был его президентом вплоть до его закрытия в 1865 году.

Н. П. Шишков получал благодарности от правительства, медали, дипломы, а в 1858 году - бриллиантовый перстень от Александра II .

Умер в Москве 17 (29 ) марта года после продолжительной и тяжелой болезни; был похоронен в селе Спешнево -Подлесное.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXXIXa (1903): Шенье -- Шуйский монастырь, с. 615

II .