Фамилию Рябушинский Михаил получил лишь в 1820 г. по названию слободы Рябушинской Боровского уезда, где и родился купец. Кстати, в документах до 50-х годов XIX века фамилия писалась через «е» - Ребушинские.
Пожар и разорение в Москве в 1812 г. подорвали финансовое благосостояние Михаила, и 10 лет ему даже пришлось числиться мещанином. Но в 1824 г. Рябушинский вновь вступает в московское купечество 3-й гильдии с капиталом 8 тыс. рублей.
Умер Михаил Яковлевич в 1858 г., оставив троим сыновьям капитал в 2 млн. рублей. Старший сын Иван и младший Василий оказались неспособными к купеческому делу, и среднему сыну Павлу (1820–1899 гг.) пришлось взять отцовское дело в свои руки.
Получив в наследство торговое дело и несколько мелких текстильных мануфактур, Павел вместе с братом Василием «для упрочения фабричного производства» в 1867 г. основывает торговый дом «П. и В. братья Рябушинские». Вскоре братья покупают в Тверской губернии большую текстильную фабрику, ставшую впоследствии основой их экономического могущества. В 1887 г. фабрика была реорганизована в акционерное общество с уставным капиталом 2 млн. рублей. В начале 1890-х годов там работало около 2300 рабочих. К концу века производство на фабрике возросло почти вдвое, и в 1899 г. объем товарной продукции составлял 3,7 млн. рублей по сравнению с 2 млн. рублей в 1894 г.
В первом браке Павел Михайлович Рябушинский не имел сыновей, что стало официальной причиной его развода в 1859 г. В 1870 г. Павел снова женится на дочери крупного петербургского хлеботорговца Александре Степановне Овсянниковой. С 1871 по 1892 г. в семье родилось 16 детей, трое из которых умерли в младенчестве. До совершеннолетия же дожили восемь сыновей и пять дочерей.
Среди дочерей от этого брака наиболее известны Елизавета (р. 1878), выданная замуж за хлопчатобумажного фабриканта А. Г. Карпова, и Евфимия (р. 1881), ставшая женой «суконного короля» В. В. Носова, дама-патронесса, меценатка, близкая к кругу художественной интеллигенции начала XX века.
Умирая, Павел Михайлович оставил своим восьмерым сыновьям капитал свыше 20 млн. рублей.
Наибольшую деловую активность из братьев Рябушинских проявил Павел Павлович. Павел и Владимир Рябушинские в 1901 г. сумели захватить контроль над одним из крупнейших ипотечных банков России - Харьковским земельным. В 1912 г. они же организовали акционерный Московский коммерческий банк. К 1917 г. основной капитал банка Рябушинских составлял 25 млн. рублей, а по объему ресурсов он занимал 13-е место в списке крупнейших банков России.
В дополнение к существовавшей при Павле Михайловиче текстильной фабрике строится новая фабрика. По всей России Рябушинскими была раскинута сеть собственных торговых отделений, где сбывались ткани с их фабрики. Управление фирмой находилось в руках трех братьев - Павла, Степана и Сергея, а паи на общую сумму 5 млн. рублей, чтобы не допустить их перехода в руки конкурентов, были разделены между членами семейства.
В годы Первой мировой войны Рябушинские, используя возросшую мощь своего Московского банка, повели настоящее наступление на промышленный рынок. Как вспоминал М. П. Рябушинский, их вдохновил пример петроградских банков, которые «быстро и энергично стали покрывать всю Россию целой сетью отделений, через образовавшиеся каналы стали сосредоточивать колоссальные суммы и на собранные деньги создавать и развивать промышленность согласно своим планам».
Сразу же после Февральской революции Павел Рябушинский активно включился в политическую борьбу. 19 марта 1917 г. Первым Всероссийским торгово-промышленным съездом Павел был избран руководителем Союза промышленников.
На открывшемся 3 августа 1917 г. Втором Всероссийском торгово-промышленном съезде П. П. Рябушинский в своем выступлении указал на слабость Временного правительства и, раскритиковав его экономическую политику, обратил внимание на несостоятельность хлебной монополии. «Она не в состоянии дать тех результатов, которых от нее ожидают. Она разрушила лишь торговый аппарат», - констатировал Павел Павлович. Далее он сказал: «Мы чувствуем, что то, о чем я говорю, является неизбежным. Но, к сожалению, нужна костлявая рука голода и народной нищеты, чтобы она схватила за горло лжедрузей народа, членов разных комитетов и советов, чтобы они опомнились».
Будучи опытным пропагандистом, В. И. Ленин выхватил фразу Рябушинского из контекста и объявил, что-де Рябушинские хотят задавить русский народ «костлявой рукой голода». При советской власти полный текст речи П. П. Рябушинского можно было получить лишь в спецхране, да и то при наличии специального отношения. А вот цитата Ленина, явно «передергивающего карты», кочевала из книги в книгу и попала даже в школьные учебники. В результате до 1991 г. Рябушинские представлялись нам жадными негодяями, мечтавшими уморить народ голодом.
Павлу Рябушинскому оставалось лишь бежать в Крым, а в ноябре 1920 г. вместе с врангелевской армией отплыть из Севастополя в Константинополь. Скончался он в 1924 г. на Лазурном берегу.
Любопытно, что в особняке Павла Рябушинского в Москве на Малой Никитской Сталин велел поселить вернувшегося из Капри (Италия) «великого пролетарского писателя Максима Горького».
Полной противоположностью Павлу стал его младший брат Николай, родившийся в 1877 г. Сразу же после смерти отца Николай отделился от братьев и получил свою долю наследства. Для начала он отправился в кругосветное путешествие. Николай даже побывал в племени каннибалов в Новой Гвинее и пил вино из кубка, сделанного из черепа съеденного племенем врага. Вернувшись в Москву, Николай стал швырять деньги направо и налево. Так, на певичку Фажетт из французского ресторана «Омон» в Камергерском переулке он потратил 200 тыс. рублей. Поэтому братья добились в 1901 г. установления опеки над Николаем, которая длилась до 1905 г.
В 1905 г. Николай вроде бы исправился, он стал редактором-издателем выходившего в 1906–1909 гг. литературно-художественного журнала «Золотое Руно». Журнал этот наряду с издававшимся В. Я. Брюсовым журналом «Весы» стал в Москве вторым органом символистского направления в искусстве. В нем публиковались статьи Брюсова, Андрея Белого, Вячеслава Иванова; затем их сменила «петербургская компания» - А. Блок, Г. Чулков, Л. Андреев и др.
В Москве в Петровском парке Николай в 1907 г. строит роскошную виллу «Черный Лебедь», в отделке которой принимают участие лучшие художники России. На вилле постоянно собирается московская богема, дамы полусвета и неудовлетворенные личной жизнью молодые купчихи.
По Москве циркулируют слухи об оргиях и скандалах в «Черном Лебеде». Причем в прессе сплетни перемежаются с полицейскими протоколами и репортажами из залов суда. Вот, к примеру, в 1910 г. купец Просолов выследил свою молодую жену в ресторане «Стреляна» в компании с Николаем Рябушинским. Ревнивый купец, не раздумывая, выхватил «бульдог» и разрядил барабан в красотку. Находившийся рядом Рябушинский подхватил купчиху на руки и отнес в свой шикарный автомобиль, но по дороге в больницу она скончалась. Состоялся суд, на котором Николай выступал свидетелем. Судья не преминул осведомиться, в каких отношениях с ним состояла жертва. Николай ответил:
В дружеских. Она просто бывала в моем доме, там весело, красиво и интересно…
Что же там такого интересного? - не унимался судья.
В моем доме все интересно, - ответил Рябушинский. - Мои картины, мой фарфор, да, наконец, я сам. Мои привычки интересны.
В конце концов, «Черный Лебедь», а главное, огромные карточные долги разорили Николая. Он остепенился и летом 1913 г. женился на дочери профессора Перуджинского университета Фернанде Роччи, уехав к ней в Париж. Там на вырученные от продажи имущества в России деньги Николай открыл роскошный антикварный магазин, где продавались российские художественные древности. Рябушинский быстро освоился в этом новом для себя предприятии, и дела его вскоре пошли в гору.
Николай Рябушинский. во Франции не стал миллионером, но его состояния хватало на безбедную жизнь. Каждые несколько лет он менял жен, причем последний раз женился уже за 70 лет. Умер он в Ницце в 1951 г.
И вот мы подходим к самому интересному для нас брату Дмитрию (1882–1962 гг.). С юных лет Дмитрию претила коммерция, и лезть в политиканы или плейбои, подобно братьям, ему не хотелось. В силу этого он поступил в Московский университет и с блеском окончил его физико-математический факультет.
Рябушинские периодически скупали старинные подмосковные усадьбы. Так, например, до сих пор сохранились двухэтажное здание и два флигеля в усадьбе Рябушинских в Никольском-Прозоровском в 8 км от станции Катуар Савеловской железной дороги. Усадьба начала строиться еще в XVIII веке генерал-фельдмаршалом А. А. Прозоровским. Дмитрию Павловичу же досталась менее богатая усадьба Кучино, рядом с современным городом Железнодорожный. Трехэтажный барский особняк был построен в начале XIX века помещиком Н. Г. Рюминым.
В Кучино в 1904 г. Дмитрий Павлович основывает частный аэродинамический институт. Там строится большой двухэтажный корпус, где имелась нормально функционирующая аэродинамическая труба. В том же году Рябушинский строит в усадьбе малую электростанцию, а затем в 1911–1912 гг. - более мощную, сохранившуюся до наших дней.
Наряду с чисто академическими исследованиями Дмитрий Павлович создает в Кучино и опытные образцы вооружения. Летом 1916 г. в Аэродинамическом институте было изготовлено и испытано первое в России безоткатное орудие. Некоторые наши авторы утверждают, что это было и первое в мире безоткатное орудие. Последнее утверждение довольно спорно, и, чтобы оценить роль Д. П. Рябушинского, нам придется выяснить, что такое безоткатное орудие, тем более что, к сожалению, четкая классификация таких орудий отсутствует в отечественной литературе, как открытой, так и закрытой.
С появлением огнестрельного оружия появилась проблема отката ствола. Инженеры столетиями безуспешно создавали различные противооткатные устройства, но закон сохранения количества движения неумолим - чем больше дульная энергия, тем сильнее был откат.
Полностью проблему отката удалось решить только в начале XX века с появлением безоткатных (динамореактивных) орудий - ДРП.
Принцип действия таких орудий прост - импульс тела (масса, умноженная на скорость) снаряда после выстрела должен равняться импульсу тела газов, образовавшихся при сгорании порохового заряда, вылетающих назад через отверстие в казенной части ствола.
До настоящего времени на вооружении армий мира были приняты следующие системы ДРП:
1. С открытой трубой.
2. С уширенной каморой.
3. С перфорированной гильзой.
4. С инертной массой.
5. С камерой высокого давления.
Стволы в большинстве своем были гладкие, хотя встречались и нарезные, в том числе для снарядов с готовыми выступами.
Коротко охарактеризую основные системы ДРП. Канал системы с открытой трубой гладкий, цилиндрический, постоянного диаметра. Давление газов в канале мало - 10–20 кг/см2. Поэтому ствол системы называют ненагруженный. Толщина ствола мала. Ствол технологичен и очень дешев. Но открытая труба имеет и много недостатков - малая начальная скорость снаряда (30–115 м/с), большой выброс несгоревших частиц пороха и т. д.
Примеры системы «открытая труба» - противотанковые гранатометы «Оффенрор» и «Панцершрен» (Германия), «Базука» (США), РПГ-2 (СССР) и др.
В системах с уширенной каморой начальная скорость снарядов довольно высокая, но давление в канале невысоко - 450–600 кг/см2, выброс несгоревших частиц невелик. Классическими примерами таких безоткатных орудий могут служить советские системы 107-мм Б-11 и 82-мм Б-10. Стрельба из этих гладкоствольных орудий ведется оперенными снарядами. Сопло у этих систем вообще отсутствует.
ДРП с перфорированной гильзой имеют зарядную камору бутылочной формы, обеспечивающей солидный зазор между стенками каморы и гильзы. Суммарная площадь отверстий в гильзе в 2–3 раза больше площади критического отверстия сопла.
Классические примеры таких систем - американские пушки 57-мм М-18 и 75-мм М-20. Начальная скорость снарядов 305–365 м/с, ведущие пояски снарядов имеют готовые нарезы.
ДРП с инертной массой характеризуется тем, что вместе с пороховыми газами назад отбрасывается инертная масса. Первоначально в качестве инертной массы использовался так называемый «фиктивный» снаряд, то есть болванка, равная по весу боевому снаряду. Часто инертной массой служила тяжелая гильза. После 1945 г. инертной массой служила пластмасса и другие материалы, распадающиеся на мелкие частицы после вылета из орудия. Примером таких послевоенных орудий могут быть гранатометы Р-27 (Чехословакия) и «Панцерфауст-3» (ФРГ).
В ДРП с каморой высокого давления пороховой заряд сгорает во внутренней каморе при давлении 2000–3000 кг/см2, а снаряд находится во внешней каморе, где давление не превышает 300 кг/см2.
ДРП с каморой высокого давления были известны еще в 1920-х годах. Современный пример - шведский гранатомет «Миниман».
Отмечу, что основная цель всех перечисленных ухищрений - широкая камора, перфорированная гильза и камора высокого давления - снизить нагрузку на ствол.
Боюсь, что эти азы теории навеяли скуку на многих читателей, но без них невозможно разобраться в устройстве орудий Рябушинского и его самозваного наследника Курчевского.
Так кто же первым в мире создал безоткатное орудие? Американские историки называют своего соотечественника инженера К. Дэвиса, сконструировавшего в 1911 г. безоткатное орудие, представлявшее собой длинную трубу. Пороховой заряд помещался посередине, с одной стороны от заряда в канале находился боевой снаряд, а с другой - фиктивный, в качестве которого иногда применялась картечь. То есть Дэвис использовал принцип «инертной массы». ВМФ США заказал несколько 2-, 6- и 12-фунтовых пушек Дэвиса. Любопытно, что стрельбу из 2-фунтовой пушки Дэвиса с длиной ствола в 3 м и весом 30 кг можно было вести с плеча (другой вопрос, насколько это было удобно стрелку).
Конструкция Дэвиса была крайне неудачной, и после изготовления нескольких опытных орудий в США работы в этом направлении прекратились.
С началом Первой мировой войны параллельно и независимо друг от друга в России и во Франции появляются опытные образцы примитивных авиационных орудий, также созданные по принципу «инертной массы». Так, в конце 1914 г. - начале 1915 г. полковник русской армии Гельвих создал и испытал стрельбой два образца безоткатных пушек с инертной массой. 76-мм безоткатная пушка имела короткий гладкий ствол, глухо закрытый с казенной части. Вес ствола составил 33 кг. Пушка заряжалась с дула на земле и могла сделать только один выстрел в воздухе. Стрельба велась картечью, точнее, готовыми поражающими элементами - цилиндрами толщиной 12 мм и длиной 12 мм. Инертным телом служил ствол, который после выстрела летел назад, а затем спускался на автоматически раскрывающемся парашюте.
47-мм пушка Гельвиха была нарезная двуствольная. Для ее создания Морское ведомство передало Гельвиху два тела 47-мм пушки Гочкиса. При выстреле боевой снаряд летел вперед, а фиктивный снаряд летел назад. Стрельба велась штатными морскими 47-мм осколочными снарядами с 8секундной дистанционной трубкой.
Так что Рябушинского можно справедливо назвать создателем достаточно широко распространенного типа безоткатных орудий со схемой «свободная труба».
70-мм пушка Рябушинского имела гладкий ненагруженный ствол с толщиной стенок всего 2,5 мм и весила всего 7 кг, ствол был помещен на легкую складную треногу.
Снаряд калиберный массой 3 кг, заряжание производилось с казенной части. Патрон унитарный, заряд помещался в гильзу из сгорающей ткани с деревянным или цинковым поддоном. Дальность стрельбы была невелика, всего 300 метров, но для позиционной войны этого хватало. Дальность стрельбы многих бомбометов того времени вообще не превышала 300 м.
26 октября 1916 г. на заседании Артиллерийского комитета ГАУ была рассмотрена документация Рябушинского, и в июне 1917 г. на Главном артиллерийском полигоне (под Петроградом) начались полигонные испытания пушки Рябушинского. Но революция не дала возможности довести пушку до войсковых испытаний.
Кроме того, Дмитрий Павлович провел исследования и испытания безоткатной пушки с инертной массой (кстати, это его термин из доклада 20 декабря 1916 г. на заседании Московского математического общества) и реактивного снаряда с соплом Лаваля. Профиль сопла был рассчитан так, что поток газов из пороховой камеры втекал в него с дозвуковой скоростью, а вытекал со сверхзвуковой. Это позволяло существенно увеличить тягу двигателя.
В годы Гражданской войны Д. П. Рябушинскому пришлось эмигрировать. Дмитрий Павлович с 1922 г. - доктор физико-математических наук Парижского университета, с 1935 г. - член-корреспондент Французской академии наук. Данных о работах Рябушинского над безоткатными орудиями во Франции нет. Позволю себе предположить, что это было связано с нежеланием создавать подобные орудия в стране - потенциальном противнике России. Дмитрий Павлович прожил долгую жизнь и умер в Париже в 1962 г.
Примечания:
Иловайский Д. И. Собиратели Руси. С. 61.
Троицкая летопись. - М. - Л.: 1950. С. 468 (6916 г.).
Надеюсь, читатель поймет, что я вовсе не осуждаю Михаила Яковлевича. Советская власть, бесспорно, сделала много хорошего, но во многом она попыталась уничтожить тысячелетние традиции Руси. Мужчина, стремящийся получить богатое приданое, - не мещанин и тунеядец, а настоящий хозяин, заботящийся о своих детях и внуках. Риторический вопрос: что больше укрепляет авторитет жены в семье - большое приданое или 10-классное образование или диплом инженераэлектрика? Тем более что чинить проводку все равно придется не «инженеру-электрику», а мужу - экономисту, юристу, историку и т. п. Отцы семейства в XIX в., выталкивавшие дочерей за дверь без приданого, считались отпетыми негодяями, а при советской власти - чуть ли не героями: я, мол, начинал с нуля, и пусть она с нуля начинает.
Материалы по истории СССР. Т. VI. Документы по истории монополистического капитализма в России. - М., 1959. С. 629.
Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Документы и материалы. Ч. 1. - М.-Л., 1957. С. 201.
В литературе встречаются различные определения термина ДРП. В официальном же издании «Словарь ракетных и артиллерийских терминов» (М., 1989 г.) его нет вообще. Мы же будем считать ДРП и «безоткатное орудие» синонимами, как их считали в 1930-х годах.
24 июля 1924 г. парижская газета «Последние новости» сообщала: «Тело скончавшегося 19 июля в Cambo-les-Bains П.П.Рябушинского прибудет на кладбище Batignoles в субботу 26 июля в три часа дня».
РЯБУШИНСКИЙ Павел Павлович. Промышленник, банкир .
В последний путь одного из самых богатых и влиятельных людей дореволюционной России провожали только ближайшие родственники и несколько старинных друзей. Казалось, что сам Павел Павлович и дело всей его жизни будут забыты навсегда.
Но судьбе было угодно распорядиться совсем иначе.
Основателем знаменитого рода фабрикантов и банкиров Рябушинских был "Михаил Яковлев сын Денисов". Родился он в 1786 году в крестьянской семье, проживавшей в слободе Ребушинской Пафнутьево-Боровского монастыря в Калужской губернии. От того времени осталось мало документальных свидетельств.
КАЛУЖАНИН ИЗ ХОЛЩОВОГО РЯДА
Будущий основатель династии 12 лет от роду был отдан в ученье по торговой части. Четыре года спустя, в 1802 году, Михаил записывается в 3-ю московскую купеческую гильдию. Не совсем ясно, откуда появились у 16-летнего крестьянского сына немалые, по тем временам, деньги. Ведь для вступления в гильдию требовалось "объявить" капитал от 1 до 5 тысяч рублей. Возможно, ему помог старший брат Артемий, который к тому времени уже торговал в Ветошном ряду Гостиного двора. Вступив в купеческое сословие, Михаил занимает место недалеко от брата в Холщовом ряду и начинает продавать ткани. Он покупал их у деревенских ткачей-кустарей, занимавшихся набивкой миткаля - хлопчатобумажной ткани, на которую наносился орнамент и таким способом получался ситец. В Москве новоиспеченному коммерсанту повезло, он выгодно женится на Евфимии Скворцовой, дочери богатого московского купца, имевшего собственное кожевенное дело и владевшего несколькими домами.
Разразившаяся "гроза двенадцатого года", пожар Москвы принесли разорение не одному торговому роду Первопрестольной.
Пожар в Москве в сентябре 1812 г
Не избежал этой участи и пращур Рябушинских. Вернувшись в 1813 году на родное пепелище из Владимирской губернии, куда семейство бежало "от Бонапарта", он подает в Купеческую управу рапорт о невозможности оставаться в купеческом сословии: "По претерпленному мною от нашествия неприятельских войск в Москву разорению, процентных денег платить нахожу себя не в состоянии, почему покорнейше прошу по неимении мною купеческого капитала перечислить в здешнее мещанство".
"Мещанский период" в жизни Михаила Рябушинского продолжался десять лет. Что должен был чувствовать едва оперившийся коммерсант, волею обстоятельств вынужденный перейти в низшее сословие? Но умение терпеть, преодолевая капризы фортуны, было фамильной чертой Рябушинских. Годы испытаний не сломили предприимчивой натуры старейшины рода, и переменчивое купеческое счастье вновь ему улыбнулось.
В декабре 1823 года "московский мещанин" Михаил Яковлевич Ребушинский (именно так, через "е") вновь просит записать его с семейством в 3-ю купеческую гильдию и объявляет 8 тысяч рублей капитала. По-видимому, перемена прозвания "Яковлев" на официальную фамилию связана с принятием старообрядчества. Привычное для нас написание "Рябушинский" утвердилось позднее, к концу жизни Михаила Яковлевича.
Родовой дом Рябушинских - памятник архитектуры XIX в. - находится на углу 1-го и 3-го Голутвинских переулков (№ 10/8). Как выяснилось из архивных документов, дом был приобретен Рябушинскими в декабре 1829 г., а раньше его нанимал, как записано в исповедной ведомости церкви Николая в Голутвине, "вольноотпущенный Михаил Семенов сын Щепкин", знаменитый артист Малого театра, бывший в молодости, как известно, крепостным крестьянином. Он жил в Замоскворечье со времени своего переезда в Москву, снимая квартиры на Большой Якиманке. В 1-м Голутвинском переулке Щепкин поселился в 1828 г. Переход дома к Рябушинским, очевидно, послужил непосредственной причиной того, что он переселился уже в собственный дом, купленный в 1830 г. в Большом Спасском переулке.
В 1846 г. М. Я. Рябушинский основывает в Голутвине небольшую текстильную фабрику, которая в 1865 г. переходит к другим владельцам. В 1895 г. они подарили свой дом Императорскому Человеколюбивому обществу, которое открыло в нем убежище для вдов и сирот купеческого и мещанского сословий, а позднее учредило кружок попечения о трудящихся женщинах, ведший различную культурно-просветительскую работу - устраивавший музыкальные вечера, читальни и библиотеки. В конце XIX - начале XX в. "Товарищество Московской Голутвинской мануфактуры среднеазиатских и внутренних изделий", как стала она называться, значительно расширяет производство и строит в Голутвинских переулках большие фабричные здания. В 1911 - 1912 гг. возводится главное здание на углу с Якиманской набережной по проекту архитектора А. М. Калмыкова. Выразительный силуэт его краснокирпичной башни - она была предназначена для водонапорных баков системы пожаротушения - виден издалека.
В конце 20-х годов у Рябушинских уже собственный дом на Якиманке, где растет следующее поколение - две дочери и три сына: Иван (1818 - 1876), Павел (1820 - 1899) и Василий (1826-1885). Старший, женившийся против воли отца, был в наказание выделен "от семейства и капитала" и до конца жизни вел торговлю самостоятельно. Двое младших сыновей трудились с отцом.
Михаил Яковлевич, своего старшего сына, Ивана, довольно рано вывел за рамки семейного дела, сделав из него самостоятельного и успешного купца, а двое других сыновей — Павел и Василий — стали помощниками отца.
Павел, росший в вечно шумном и забитом деловыми людьми Китай-городе, был весьма подвижным и общительным ребенком. После того, как полным крахом закончилась его музыкальная карьера (отец в сердцах разбил о стропила крыши скрипку сына), он был вынужден заниматься довольно скучным делом — составлять к Пасхе ежегодную опись имущества. Но живой ум Павла требовал чего-то большего, и он с удовольствием знакомился с техникой своего дяди Артемия Яковлевича, который в 1830 году устроил небольшую бумаготкацкую фабрику на Яузе.
Техническая сторона фабричного производства настолько увлекла его, что скоро он постиг ее во всех деталях. К 1850-м годам Павел Рябушинский стал главным помощником отца, открыв две новые фабрики в Калужской губернии — в Новонасовнове Медынского и в Чуриково Малоярославского уездов.
МОСКОВСКИЙ МИЛЛИОНЩИК
Как и прежде, Михаил Яковлевич торгует тканями. Торговля идет успешно, и Рябушинский покупает несколько лавок в Холщовом ряду. Теперь он продает 57 наименований шерстяных тканей и 42 вида хлопчатобумажных: от непритязательных грубой домашней выделки "армяка" и "бумазеи" до элегантной "круазе с насыпью" и неведомой "лянзи вульзи". Это тебе не самодельный миткаль!
Гостинный двор
В середине 40-х годов Михаил Яковлевич заводит мануфактуру для выделки полушерстяных материй. Размещается она в его собственном доме. Здесь по старинке "на 140 станах без машин" работают около 200 рабочих. Фабрика дает ежегодный доход до 50 тысяч рублей серебром. Начало будущей промышленной империи положено.
Как и многие другие знаменитые предприниматели дореволюционной России, они ковали экономическую мощь страны. Рябушинские смело пробовали новаторские идеи, искали новые сферы приложения сил и капиталов, спорили с властями и друг с другом. Всё это было давно. Но это наша история. История российского бизнеса.
Сцена эта происходила в доме московского генерал-губернатора Арсения Андреевича Закревского. Главный обер-полицмейстер Москвы генерал-майор Иван Дмитриевич Лужин подал рапорт на Михаила Яковлевича Рябушинского за самовольство в деле устройства фабрики в собственном доме: «Фабрика заведена им в 1846 году в доме Комитета Человеколюбивого общества, а оттуда в 1847 году переведена в собственный его дом, но разрешение на существование этого заведения он, Рябушинский, никакого не имеет, кроме получаемых им из Дома Московского Градского Общества купеческих свидетельств…»
Закревский Арсений Андреевич (1786-1865
Иван Дмитриевич Лужин
(Корнет л.-гв. Конного полка.
Из эстандарт-юнкеров л.-гв Конного полка, корнет — 19.2.1823.
По показанию А.А. Плещеева Лужин в 1825 знал о существовании Северного общества и готов был в него вступить, но этому помешал его отъезд в отпуск Следственный комитет оставил это без внимания.
Участник подавления польского восстания в 1831 (награжден орденом Владимира 4 ст. с бантом), флигель-адъютант — 19.2.1832, ротмистр — 1833, полковник — 26.3.1839, отчислен в свиту — 16.1.1841, командир Казанского драгунского полка — 10.11.1843, исправляющий должность московского обер-полицеймейстера, генерал-майор свиты — 14.3.1846 с утверждением в должности, курский губернатор — 13.10.1854, харьковский губернатор — 5.5.1856, генерал-лейтенант — 26.8.1856, уволен от должности — 9.11.1860.
)
Закревский перестал читать и, отложив рапорт, обратился к его подателю:
— Что же это, Иван Дмитриевич, стало быть, никакого разрешения на фабрику Рябушинский не имеет?
— Никакого, Арсений Андреевич! Полицмейстер Биринг все доподлинно перепроверил, — ответил Лужин и подкрутил щеголеватые усы, которые ему, как бывшему кавалеристу, было дозволено носить.
— Тэк-с-с-с… — Закревский задумался.
Чем грозил рапорт? О, тут нужно знать, что за человек был генерал-губернатор! Закревский, в прошлом генерал-адъютант Александра I и генерал-губернатор Финляндии, снискал себе славу весьма сурового руководителя. Когда в 1848 году по Европе покатилась волна революций, император Николай I, крайне обеспокоенной положением в Москве, сказал: «Москву надо подтянуть». И назначил генерал-губернатором Арсения Андреевича.
Патриархальная и добродушная Москва от методов на немецкий манер жесткого Закревского быстро пришла в ужас. К тому же Николай I вручил ему… чистые бумаги с двуглавым императорским орлом за своей подписью. Это означало: новый генерал-губернатор мог кого угодно в любую минуту отправить, как выражался Салтыков-Щедрин, «ловить тюленей». Вот только, проявляя истинно немецкий педантизм в отношении к подчиненным, Закревский начисто был лишен немецкого же уважения к Закону. Для него единственным законом было его собственное решение. И никто не смел пикнуть. Нет, Закревский не был самодуром — Арсений Андреевич все свои поступки сверял с пользой Отечеству и больше ни с чем. Только главными качествами исправного государства, по мнению Закревского, были идеальный порядок и дисциплина. А нарушение порядка — одним из тягчайших преступлений.
Вот почему самовольное открытие фабрики могло для Рябушинского и его семьи закончиться весьма плачевно. Московское купечество вообще сильно страдало от кипучей деятельности Закревского, который рассматривал это сословие лишь как бездонный источник денежных средств. Нет, Арсений Андреевич взяток не брал. Он был неподкупен и маниакально страшился любого деяния, которое хоть каким-то боком можно было связать с лихоимством. Известен случай, когда Закревский предложил купцу В. А. Кокореву купить свой дом в Петербурге за 70 тысяч рублей. Кокорев осмотрел дом и хотел заплатить владельцу его 100 тысяч. Московский генерал-губернатор, видимо, заподозрив скрытую взятку, заявил, что ему предлагали за дом 70 тысяч, да еще с рассрочкой платежа, поэтому он не желает слышать о большей сумме, а единственное, о чем просит, — чтобы все деньги были выплачены сразу. Кокорев возражать не стал и купил дом Закревского за 70 тысяч. А позднее перепродал его за 140 тысяч.
Не беря подмазки, Закревский решительно боролся со взяточничеством московских полицейских и гражданских чиновников. Однако, пресекая мздоимство, он сам обложил купцов неслыханными поборами на нужды города, поскольку в городском бюджете денег всегда не хватало. Не зря Николай I, отправляя Закревского на московское генерал-губернаторство, произнес: «За ним я буду как за каменной стеной».
В ту пору, когда поступил рапорт на Михаила Рябушинского, Арсений Андреевич был крайне озабочен вырубкой подмосковных лесов. Растущая ударными темпами русская промышленность требовала все больше топлива для машин, так что леса вокруг Москвы истреблялись безжалостно. Закревский же пытался заставить фабрикантов отказаться от дров в пользу торфа. Как бы то ни было, но генерал-губернатор не только оставил безнаказанным самовольство Михаила Яковлевича, но даже выдал разрешение на фабрику, в котором отдельным пунктом говорилось: «Чтобы дров на отопление фабрики употреблялось в год не более 130 саженей трехчетвертной меры, да и те стараться всячески заменять торфом». «Подпольная» фабрика Михаила Яковлевича Рябушинского была легализована.
Вскоре Рябушинский открывает еще две мануфактуры в Калужской губернии - в 1849 году в селе Насонове Медынского уезда и в 1857 году в селе Чурикове близ Малого Ярославна. Последняя оснащена паровым двигателем, выписанным из Манчестера. В 1856 году в Москве недалеко от дома, в Голутвинском переулке, строится четырехэтажная фабрика, где на 300 ткацких станках выделывают ткани из бумажной пряжи, английской и русской шерсти. Продаются они в основном в собственных лавках и ежегодно приносят доход до 75 тысяч рублей.
Банкирский дом братьев Рябушинских
Трактир Судакова, в котором харчевались рабочие завода АМО при Рябушинском
Баня, построенная для рабочих в начале XX века
Михаил Яковлевич умер в 1858 г. и оставил детям имущество, которое оценивалось в 2 миллиона рублей ассигнациями - колоссальная по тем временам сумма! Потомки его имели все основания с гордостью утверждать: "Думается, что лиц, обладавших тысячей рублей, имелось много тысяч, но лиц, создавших из них в течение 40 лет работы два миллиона, - очень немного, и они едва ли своим счетом заполнят один десяток... Чтобы выделиться среди общих условий, надо в самом себе нести нечто особенное, индивидуальное. Особенностью Михаила Яковлевича была железная воля, соединенная с мировоззрением "хозяйственного мужика".
ЕЙСКИЙ КУПЕЦ ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ РЯБУШИНСКИЙ
В завещании Михаил Рябушинский передал "все благоприобретенное движимое и недвижимое имение... ейским 2-й гильдии купцам Павлу и Василию Рябушинским". Почему его наследники оказались приписанными к купечеству заштатного городка Ейска на Азовском море? По указу Николая I, стремившегося покончить с "раскольниками", при записи в купеческую гильдию стали требовать свидетельство о принадлежности к официальному православию. Старообрядцев в гильдию принимать запретили, их детям грозила 25-летняя рекрутчина, от которой купечество по закону было освобождено. В связи с указом были подготовлены списки московских купцов-раскольников (более 500 семей). В этот реестр попал и Михаил Рябушинский с семейством. Некоторые купцы, не выдержав давления, подали заявление о выходе из "раскола" (Гучковы, Носовы, Рогожины). Но Рябушинские не поддались нажиму правительства. Помог случай. Для скорейшего заселения основанного в 1848 году Ейска старообрядцам была дана льгота - им разрешалось приписываться к местному купечеству. Павел Рябушинский тут же отправляется за 1400 верст за гильдейским свидетельством для себя, брата и зятя. И вплоть до 1858 года, когда при новом императоре Александре II были ослаблены гонения на старообрядцев, братья значились ейскими купцами, и в этом звании и были занесены в отцовское завещание.
"ЗА ПОЛЕЗНОЕ!"
Детей Павла Михайловича поражало его чутье, интуиция, способность "распознавать часто вопреки видимости, каков корень учреждения", с которым ему "предлагали вступать в какие-либо деловые отношения". Он мог бы спокойно продолжать налаженное отцом дело, однако, с присущей ему прозорливостью, принимает решение, круто изменившее сферу деловых интересов семейства.
В 50 - 60-х годах XIX века московские текстильные фирмы в массовом порядке переходят от ручного ткачества к механическому производству с использованием паровых двигателей. Заведения, основанные Михаилом Рябушинским, проигрывали в соревновании с механическими фабриками - многое велось по старинке, слишком велика была доля ручного труда. Переоборудование стоило дороже, чем приобретение нового предприятия "на ходу". Внимательно следивший за новинками технического прогресса (неоднократно с этой целью бывал он в Англии, в то время по праву носившей высокое звание "мастерской мира"), Павел Михайлович в 1869 году присматривается к бумагопрядильной фабрике в Тверской губернии в селе Заворово недалеко от Вышнего Волочка. Фабрика была построена в 1857 году торговым домом "Шилов и сын". В начале 1860-х годов, когда грянул кризис хлопчатобумажного производства (США из-за Гражданской войны резко сократили экспорт хлопка - основного сырья российской хлопчатобумажной промышленности), фабрику пришлось остановить, а над владельцами была учреждена администрация. Но Рябушинский верно оценил ситуацию. Фабрика была расположена очень удобно, в полуверсте от железнодорожной станции Николаевской дороги, на равном расстоянии от двух столиц - Петербурга и Москвы, в районе сплавной реки Цны. Дело перспективное! Павел Михайлович продает все свои мануфактуры и покупает "убыточную" фабрику за 268 тысяч рублей - она становится единственным промышленным предприятием клана Рябушинских. Но каким! В 1870 году за участие в мануфактурной выставке Павел Михайлович был пожалован "золотой медалью для ношения на шее с Аннинской лентой и надписью "за полезное".
ТКАНИ С ДВУГЛАВЫМ ОРЛОМ
Пожар - бич русских промышленников прошлого века - едва не погубил начинание Павла Рябушинского. В 1880 г. сгорела Заворовская фабрика - пропало оборудование, запас товаров, сильно пострадали и сами корпуса. Зато восстановленное предприятие было оснащено уже новейшими иностранными машинами. В 1882 году на Всероссийской промышленной выставке в Москве изделия вышневолоцких ткачей за высокое качество работы получают высшую награду - право маркировать товары изображением двуглавого орла, государственного герба России В 1887 г. вышневолоцкая фабрика (скорее, можно говорить уже о нескольких фабриках - бумагопрядильной, ткацкой, красильной, отбельной и аппретурной) была реорганизована в "Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями" (брат Василий умер в 1885 г.). Основной капитал товарищества состоял из 2 тысяч паев по 1 тысяче рублей каждый. Контрольный пакет Павел Михайлович оставил за собой (787 из тысячи паев, 200 - у жены). По одному паю в качестве поощрения получили ведущие служащие фирмы. Паи были именными (на них фиксировалось имя владельца), на бирже ими не торговали, продать их на сторону можно было только в том случае, если не купят другие совладельцы. Подобное товарищество на паях, сохраняющее семейный характер бизнеса, являлось российским аналогом акционерной компании. Такая практика ведения дела была широко распространена среди московских предпринимателей.
Со временем текстильное товарищество Рябушинских становится и одним из ведущих банковских учреждений Москвы. В это время здесь действовали лишь четыре коммерческих банка и Купеческое общество взаимного кредита, которые не могли покрыть финансовых потребностей такого громадного торгового и промышленного центра. Многочисленные частные банкирские дома легко находили клиентов. "Мы всегда были соединением промышленников с банкирами", - писал один из сыновей Павла Михайловича. К концу 90-х годов объем вексельных операций товарищества достиг 9 миллионов рублей. Говорят, векселя Рябушинские всегда "учитывали дешево, что давало возможность брать наилучший материал", а главным принципом их банковской деятельности была осторожность.
Банк Рябушинских. на Биржевой площади
И все же промышленник в Павле Рябушинском брал верх над банкиром. По негласной, но общепринятой в деловой Москве иерархии "на вершине уважения стоял промышленник, фабрикант, потом шел купец-торговец, а внизу стоял человек, который отдавал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик!"
Стихией Павла Рябушинского было фабричное дело. Благодаря его стараниям вышневолоцкие фабрики к концу XIX в. стали заметной величиной российской хлопчатобумажной промышленности. В 1894 году на фабриках, оснащенных четырьмя паровыми машинами и десятью котлами, насчитывалось 33 тысячи прядильных веретен, 748 ткацких станков, а годовая продукция тянула более чем на 2 миллиона рублей (в 1899 году она составила уже около 4 млн. рублей). На предприятии были заняты 1410 мужчин и 890 женщин. Вокруг комбината вырос целый фабричный городок. В 1895 году был построен новый корпус бумагопрядильной фабрики, через два года - лесопильный завод, на котором начинает перерабатываться сплавляемая по реке Цне высокосортная древесина. "Лесные дачи" товарищества охватывали площадь более 30 тысяч десятин. В 1898 году на фабрике вводится техническая новинка. В ткацком и прядильном корпусах устанавливается электрическое освещение - вещь необычная в тихой жизни захолустного уездного городка.
Павел Михайлович скончался в декабре 1899 года, на пороге нового века. Похоронен он был на Рогожском кладбище рядом с отцом. Оставив дом жене и распорядившись выдать 5 тысяч рублей лакею, ходившему за ним во время болезни, и 3 тысячи "духовному отцу Ефиму Силину", все прочее завещал своим восьмерым сыновьям. К ним перешло огромное состояние - в 20 миллионов рублей, которым по праву могли гордиться потомки хозяйственного калужского мужика.
Мир в очередной раз изменился, и в начале XXI в. мы всё чаще и чаще возвращаемся к образам братьев Рябушинских — ярчайших персонажей русского делового сообщества столетней давности. Их начинания оказались трагически прерваны, их опыт — невостребован, но без его возрождения трудно представить себе новую и процветающую Россию.
Братья
Осенью 1913 г., через несколько дней после официального завершения празднования двадцатипятилетия «Товарищества Павел Рябушинский и Сыновья», в особняке Степана Павловича Рябушинского на Малой Никитской, — в том самом, шехтелевском, признанном классикой московского модерна и после Октябрьского переворота отданном профессиональному босяку, писателю Максиму Горькому, — собрались миллионеры Рябушинские, одна из самых знаменитых русских семей начала ХХ в.
Особняк С.П. Рябушинского в Москве. Арх. Ф.О. Шехтель. Фрагмент фасада
Во главе стола восседал Павел Павлович, председатель «Товарищества», хозяин Московского банка, неизменный вдохновитель многочисленных совещаний и комитетов представителей промышленности и торговли, главный редактор «Утра России», один из лидеров Партии Прогрессистов, воплощенный образ «русского крупного капитала», — как называл его немецкий социалист Карл Каутский. Вместе с ним — его ближайшие товарищи в деле, братья. Их имена знали повсюду — от Риги до Бакинских нефтяных промыслов, от Архангельска до Тифлиса. Степан, Сергей и Владимир стояли у истоков отечественной автомобильной промышленности; будущие основатели первого в России автомобильного завода АМО (ныне ЗИЛ), и к тому ж — археологи, коллекционеры и специалисты по древнерусской иконописи, они организовали в 1913 г. уникальную публичную выставку икон старого письма.
Павел Рябушинский
Степан Рябушинский
Владимир Рябушинский
Михаил — тоже коллекционер, но несколько иного рода. Его собрание русских и западноевропейских художников станет вскоре жемчужиной фондов нескольких ведущих советских музеев. Николай, известный литератор, основатель группы «Золотое руно», публиковавший под псевдонимом Н.Шинский стихи и прозу в «Мусагете» и других модных изданиях начала века, как равный бросал вызов легендарным «Апполону» и «Бубновому валету».
Николай Павлович Рябушинский (1877—1951)
Ровно сто лет назад в Москве прошла выставка «Салон Золотого Руна». Меценат Рябушинский собрал всех самых видных художников и литераторов того времени в редакции журнала «Золотое Руно», для того чтобы они говорили о новом искусстве. Они не только говорили, но и показывали.Николай Рябушинский, сын известного мануфактурщика и дельца, очень рано понял, что продолжение семейного дела не для него, и занялся благотворительностью. Николай Рябушинский пробовал участвовать в культурной жизни страны не только как меценат, но и как художник и даже поэт. Правда, стихи его не пользовались популярностью. Лучше дело обстояло с живописью. Известно, что он участвовал в выставках за рубежом. Но в историю Рябушинский вошел именно как благотворитель и организатор. Современники удивлялись его эксцентричности и страсти к ярким и дорогим вещам. У него была своя вилла. Ей даже придумали имя «Черный лебедь». Но лебедь сгорел, а с ним и большая часть полотен, собранных коллекционером. Однако уцелел известный портрет В. Брюсова кисти М. Врубеля. Художник плохо себя чувствовал и находился в сумасшедшем доме на лечении, но откликнулся на просьбу Рябушинского, написал портрет поэта.
В. Брюсов кисти М. Врубеля
Дмитрий, один из крупнейших в мире специалистов в области теории воздухоплавания, устроил еще в 1904 г. в семейном имении Кучино единственный в мире частный «Аэродинамический институт», а впоследствии, эмигрировавши во Францию, продолжил свои исследования и стал французским академиком.
Д
.П
.Рябушинский
Первый в Европе (а фактически - и в мире!) аэродинамический научно-исследовательский институт возник по мысли, воле и на средства его создателя, директора и хозяина Д.П. Рябушинского (1882-1962), при моральном и организационном содействии профессора Н.Е. Жуковского (да-да, "дедушки русской авиации"). Возник всего через несколько месяцев после первого полета братьев Райт. Возник, чтобы изучить и усвоить законы воздушной стихии, моделируя ее на земле, чтобы можно было летать надежно, быстро, высоко. Задачу свою пионер точных наук Подмосковья выполнил с честью.
Воздухоплавательная станцiя, устроенная Д.П.Рябушинскимъ подъ Москвой
Жуковский, П. А. Рябушинский, Д.П. Рябушинский.
По хорошему русскому обычаю братья плотно отобедали, на европейский манер закурили сигары, им предложили коньяк, и завязалась долгая неторопливая беседа.
Этот вечер, уже в эмиграции, подробно вспоминал Владимир Павлович Рябушинский: «Так уж случилось, что то была одна из последних наших спокойных встреч, в семейном кругу, без посторонних. Правда, с нами уже год как не было младшего брата Федора, страстного исследователя Камчатки.
Рябушинский
Федор
Павлович
Но собрались мы, как в юности, все вместе, для разговора. О чем речь вели? Да о том же, что и все в России в те времена. О будущем, о стране, о ее возможностях, о новом веке. Но и о старой вере, которую дед наш принял по собственному выбору, из совести и без принуждения, говорили. Вспоминали, как в доме отца была моленная с древними образами и с богослужебными книгами, тоже древними. Службу правил уставщик, а в Великом посте... Приезжали матери из Заволжских скитов, а потом и из Ржева. Тогда они правили службу. И думали мы, что далеко мы от этого всего отошли, что надо бы нам тоже у Степана или у Павла такую моленную устроить, дабы единоверцев наших не смущать и сердце успокоить. И тогда Павел сказал:
— Я на всю жизнь запомнил, на чем Россия держится. На готовности принять новое, да только примирив его с отеческим устоем. И еще на ответственности. Чтоб мужик забыл крепостное право проклятое, не на барина, чужого господина или со-артельщика своего надеялся, а на себя одного.
Это была великая мысль. Она объединяла его со Столыпиным. Россия — думали они — будет движима энергией крепких хозяйственных людей, не забывающих свое Отчество, а вместе с ним и Отечество...»
Род и дело
В отличие от большинства населения России, почти повсеместно превратившегося в ХХ в. в «ивбнов, не помнящих родства», Рябушинские берегли свое Отчество как зеницу ока, свято хранили семейную память.
Происходили они из экономических (то есть сохранявших личную свободу) крестьян Боровско-Панфутьевского монастыря. Некогда один из первых духовных центров России, Боровск превратился к началу XIX в. в обычный провинциальный городишко на полпути меж Калугой и Москвой.
Анатолий Жлобович Боровск
Там-то и вырос дед прославленных братьев Рябушинских, Михаил Яковлевич. Однако уже в двенадцать лет он был отдан в Москву, в ученье по торговой части.
О нем говорили, как об одном из видных московских «богатеев». Михаил Яковлевич умер в 1858 г., оставив своим детям около 2 миллионов рублей ассигнациями. Вспоминая о своем деде, Павел Павлович Рябушинский скажет с гордостью:
— Думается, что лиц, обладавших тысячей рублей, имелось много тысяч, но лиц, создавших из них в течение 40 лет работы два миллиона, — очень немного, и они едва ли своим счетом заполнят один десяток... Чтобы выделиться среди общих условий, надо в самом себе нести нечто особенное, индивидуальное. Особенностью Михаила Яковлевича была железная воля, соединенная с мировоззрением «хозяйственного мужика». Дело Михаила Яковлевича унаследовали его сыновья, Василий и Павел Рябушинские. Воспитание братья получили домашнее, очень традиционное. Отец предпочитал учить их так, как учился сам. С 13—14 лет подростки уже в лавке, осваивают основы бухгалтерии, азы торговли. В воскресенье приходили начетчики — толковали Писание. Всё прочее считалось излишним. Желая оградить сыновей от гиблых современных влияний, Михаил Яковлевич бывал крут. Семейное предание сохранило историю о том, как Павел, мальчик восприимчивый и артистичный, решился выучиться играть на скрипке. Однако, когда отец застал его за этим «бесовским занятием», случился скандал и несчастный музыкальный инструмент был разбит вдребезги. Но, несмотря на все конфликты с отцом, именно Павлу Михайловичу Рябушинскому, этому романтичному Павлуше, из-за которого у матери так часто схватывало в тревоге сердце, суждено было продолжить семейное дело. Он был и отзывчив, и общителен, и по хорошему честолюбив, а вот брату его Василию явно не доставало хорошей наглости, деловой сметки и решительности.
Павел Михайлович Рябушински
Меж тем текстильное производство Михаила Яковлевича постепенно приходило в упадок. Назревал технический переворот, и устроенные по старинке предприятия Рябушинского Старшего не выдерживали конкуренции.
В этой ситуации в 1860-х гг. Павел Михайлович решается на резкое обновление: он продает все отцовские мануфактуры и покупает одну-единственную фабрику в районе Вышнего Волочка, на берегу реки Цна, всего в полверсты от станции Николаевской железной дороги.
Фабрика была убыточная, но Павел Михайлович не пожалел денег, переоборудовал ее по последнему слову техники. Новые станки обеспечили немедленный эффект, об убытках забыли. Больше того. На мануфактурной выставке 1870 г. Рябушинские были пожалованы «золотой медалью для ношения на шее, с Аннинской лентой и надписью “за полезное”», а в 1882-м — правом маркировать свои ткани государственным гербом — двуглавым орлом. То была высшая честь, которой мог удостоиться промышленник в Российской империи.
В 1887 г. Вышневолоцкая фабрика, а точнее — целая сеть фабрик (бумагопрядильная, ткацкая, красильная, отбельная и аппретурная) была реорганизована в «Товарищество Павел Рябушинский и Сыновья». Согласно уставу, «основной капитал товарищества — 2 тысяч паев по 1 тысяче рублей каждый». Контрольный пакет Павел Михайлович оставил за собой (787 из тысячи паев, 200 — у жены). По одному паю получили ведущие служащие фирмы. Паи были именными (на них фиксировалось имя владельца), на бирже ими не торговали, продать их на сторону можно было только в том случае, если не купят другие совладельцы.
В 1890-х гг. «Товарищество» развернуло и банковскую деятельность. К концу века объем его вексельных операций составлял уже 9 млн рублей. Владимир Рябушинский вспоминал:
— Мы всегда были соединением промышленников с банкирами, и векселя учитывали дешево, что давало возможность брать наилучший материал.
Впрочем, банковской деятельности Павел Михайлович предпочитал всё же производство. Его сын Степан Павлович впоследствии объяснил французскому историку Клоду Гризу:
— В России на вершине уважения всегда стоял промышленник, фабрикант, потом шел купец-торговец, и только внизу — человек, который отдавал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дешевы его деньги ни были и как бы приличен он сам ни был. Процентщик!
Наследник М.Я.Рябушинского, верующий старообрядец, Павел Михайлович процентщиком быть не мог и не хотел. Да и его духовный наставник Ефим Силин никогда б такого безобразия не допустил.
Но по складу своему П.М.Рябушинский уже сильно отличался от отца, основателя династии. Это было второе поколение отечественных предпринимателей, и носили они не русский кафтан, а иноземное платье, интересовались «обчеством», искусствами и науками.
П.М.Рябушинский был не чужд политических амбиций, избирался от своего сословия в члены московской Думы, коммерческого суда, Московского биржевого общества. Но главное — изменилось самоощущение. Особенно ярко это проявилось в личной жизни.
Романтическая история на староверческий лад
Рано, в 23 года, отец женил Павла Михайловича на Анне Фоминой, внучке знаменитого начетчика Ястребова, основателя старообрядческой Рогожской слободы. Невеста была старше жениха на несколько лет, и их супружество сразу не заладилось. Муж и жена часто ссорились, случались громкие скандалы, но самое печальное, что Анна так и не родила Павлу Михайловичу наследника — сына.
И в конце пятидесятых годов, почти сразу после смерти отца, Павел Михайлович затеял дело, в старообрядческой среде почти невиданное, — развод. Он, видимо, огульно, обвинил Анну в измене и добился расторжения брака. Старики из Рогожской слободы видели в этом несчастливое предзнаменование, однако их предсказаниям не суждено было сбыться.
Почти десятилетие Павел Михайлович проходил холостым, до тех пор, пока в 1870 г. не отправился в Петербург, сватать невесту своему брату Василию. Избранница брата — семнадцатилетняя дочка крупного хлеботорговца Овсянникова, Сашенька, настолько пленила воображение свата, что он презрел все путы и препоны, да и женился на ней сам.
Несмотря на разницу в возрасте в тридцать с лишним лет, союз с Александрой Степановной Овсянниковой оказался для Павла Михайловича на редкость счастливым. Они родили шестнадцать детей, из них восемь сыновей, жили душа в душу и умерли если не в один день, то почти в один год.
Павел Михайлович
Александра Степановна Овсянникова
Павел Михайлович Рябушинский скончался в самом конце XIX столетия — в декабре 1899 г. Несколько десятков тысяч рублей он завещал своему духовному отцу, дом в Малом Харитоньевском переулке оставлял жене, а своим сыновьям передавал отлично отлаженное и энергично развивающееся дело, а также 20 миллионов ассигнациями — состояние по тем временам огромнейшее...
Третье поколение русских предпринимателей — особая веха в истории страны. В отличие от своих отцов, они уже получили отменное европейское образование (братья Рябушинские, к примеру, окончили Московскую практическую академию коммерческих наук, знали два-три европейских языка) и пришли на нажитое родовое богатство. В большинстве своем эти люди были умны, активны, готовы к масштабной деятельности и широкой благотворительности. Но и эпоха — начало ХХ в. — выдалась нестабильная, тяжелая.
Промышленный переворот привлек в города и городки огромные массы не подготовленного к мобильной и автономной городской жизни сельского населения.
Они селились на окраинах, в бараках, бытовые условия там были ужасные, устоев — никаких, и масса вечно полуголодного, необразованного, не имевшего культурных интересов населения предместий постоянно оказывала давление на центр города. «Здесь часто бывают пожары. Застава горит» — эти строки великой русской поэтессы можно было бы поставить эпиграфом к эпохе.
Когда заводят речь о пролетариате, о «классе в себе» и о «классе для себя» и всей прочей марксистской казуистике, часто забывают, какая реальность встает за этими терминами. В общественную жизнь врывались не старые рабочие люди, с которыми привыкли иметь дело купцы и промышленники середины ХIХ в., но оторванная ото всех корней и принципов молодежь, легко становившаяся добычей всякого рода агитаторов и провокаторов. Европу, а вместе с ней и Россию, ожидало несколько десятилетий нестабильности. Для России всё закончилось трагически. Владимир Рябушинский с печалью заметил уже в эмиграции:
— Расхождение верхов и низов, гибельное для самого существования собственности в России, завершилось разрывом при внуках основателя рода... Старый русский купец хозяйственно погиб в революции, как погиб в ней старый русский барин.
Павел Павлович Рябушинский принял в управление отцовское Товарищество на границе ХХ в., когда, казалось бы, никто и подумать не мог о надвигающихся испытаниях. Мировой экономический кризис не затронул «текстильщиков», русского по происхождению капитала: страдали только «петербуржцы, западники», те, кто был крепко связан с финансовыми институтами. Рябушинские, напротив, входили в сердцевину «национальной группы», ориентировались на русский рынок и вели себя на нем дерзко и агрессивно.
Павел Павлович Рябушинский (фото из “Исторического вестника” 1916 г.).
К началу десятых годов Павел Павлович возглавлял уже крупнейшую финансовую монополию, аппетиты которой намного переросли пределы производства и продажи тканей. Всюду, где только возможно, его «Средне-Российское акционерное общество» противостояло иностранцам: геологическая разведка на Севере, в районе Ухты, лесодобыча и лесозаготовка, расширяющиеся интересы в нефтяной промышленности, первые шаги отечественного машиностроения, автомобильная и авиационная отрасль — этот перечень далеко не полон. Возможности были огромными, амбиции — еще больше.
Господа Рябушинские и компания обсуждают план
2 августа 1916 в Москве по инициативе Сергея Павловича Рябушинского основан завод АМО (Автомобильное моторное общество).
Старший брат Сергея Павловича, глава громадной финансово-промышленной империи, владелец газеты "Утро России" Павел Павлович Рябушинский первоначально был против вложения денег в фабрикацию автомобилей. Стекольные заводы, лесопилки, банкирский дом с филиалами во многих городах России и, конечно, текстильные мануфактуры, с которых начинал основатель династии - дед Михайло Яковлевич, приносили хорошие доходы. На семейных обедах Павел Павлович говаривал, что автомобили - ветреная мода, вкладывать в нее капитал рискованно, а "без порток, пардон, на улицу не выйдешь". Но братья Сергей и Степан стояли на своем: во всем мире производство авто приносит доход, и немалый. К тому же часть денег дает военное ведомство, да и в дальнейшем госзаказы обеспечены.
В конце концов братья взялись за дело основательно и с размахом. Сразу же после подписания договора с Военным ведомством Рябушинские купили за 4 млн. рублей "лесную дачу" у фон Дервиза - участок в 138 квадратных саженей (64 га). Место это для завода выбрали не случайно: рядом Москва-река, две железнодорожные ветки (одна, параллельно Симонову валу, была проложена совсем недавно), недалеко станция Кожухово.
Руководить заводом Рябушинские пригласили чуть ли не весь цвет российской инженерии. Директором назначили тридцативосьмилетнего Дмитрия Дмитриевича Бондарева. Уроженец донской станицы Раздорской, выпускник Харьковского технологического института (его, кстати, отчисляли за вольнодумство, так что закончил курс он только в 1909-м) возглавлял автомобильное отделение РБВЗ. Рябушинские предложили Бондареву 40 тысяч годового оклада (раз в девять больше генеральского), столько же подъемных и по сто рублей за каждый выпущенный автомобиль. Сотрудников директор мог выбирать по своему усмотрению. Столичная квартира Бондарева превратилась в проектное бюро, где бывшие служащие РБВЗ работали над планами невиданного еще Россией завода - на 1500, а позднее и 3000 машин в год.
2 августа 1916-го (по старому стилю - 20 июля), в Ильин день торжественно заложили символический камень в фундамент завода. К этому дню стройка уже набрала полный ход. На АМО шли работать охотно: жалование высокое, освобождение от воинской повинности, для иногородних Рябушинские арендовали восьмиэтажный дом на Большой Андроновке. Одновременно с цехами возводили жилые дома: для одиноких - многоквартирные, для семейных - небольшие с участками под сад и огород. В конце лета генерал-майор Кривошеин проинспектировал стройку и доложил в Военном ведомстве, что работы идут "в блестящем порядке". В сентябре в цеха, где шла отделка интерьера, уже завозили оборудование.
Но выдержать запланированные сроки было невероятно трудно. Европейские заводы, загруженные военными заказами, срывали поставки, два парохода со станками потопили немцы, российские железные дороги с трудом справлялись с военными грузами. Чтобы не нарушить условий договора, Рябушинские и Бондарев решили купить машинокомплекты у ФИАТа. Трехтонкам предпочли более дешевый и простой полуторатонный ФИАТ-15 Тер. Эти автомобили отлично зарекомендовали себя во время колониальных войн в Африке, довольно много таких грузовиков работало в России. Армия должна была получить первые машины в срок - в марте 1917-го.
Но в феврале было уже не до автомобилей: на заводе начались забастовки, митинги, бесконечные выборы в различные советы. Третьего марта под улюлюканье и свист толпы Бондарева выгнали с завода - вывезли на грязной тачке к остановке трамвая. Правда, вскоре его уже просили вернуться, но гордый потомок донских казаков не согласился. Он уехал на родину, служил у атамана Каледина.
В 1917-м завод был на грани закрытия. Чтобы как-то продолжать дело, пришлось привлекать даже солдат автороты. Тем не менее к осени строительство корпусов почти завершили, завезли примерно 85% оборудования, половину смонтировали. Однако работать в полную силу завод так и не смог. Собрав из итальянских деталей ФИАТы, на АМО стали потом ремонтировать разномастные машины. В 1917-м из ворот завода вышли 432 автомобиля.
В мае 1918-го, еще до декрета о национализации, завод перешел в правительственное управление. Формально безвластие закончилось, но до настоящего пуска завода оставалось еще долгих шесть лет. Все эти годы АМО ремонтировал тракторы, мотоциклы и автомобили, в основном американские грузовики "Уайт". Оборудование, закупленное Рябушинскими, позволяло делать серьезные детали, даже блоки цилиндров. В 1917-1919 гг. завод собрал и отремонтировал 1319 машин. В 1920-м попробовали взяться и за танки, а в 1924-м построили пять автобусных кузовов на "уайтовских" шасси.
С тех пор завод пережил реконструкции, смену директоров, а в последнее десятилетие даже владельцев. И все же в фундаменте нынешнего АМО-ЗИЛ, переживающего не лучшие времена, лежат те самые камни, которые были заложены 85 лет назад…
Отпечатано в типографии Рябушинского
И всё же главное, что выделяло П.П.Рябушинского из среды его коллег и партнеров, — острое, почти болезненное самосознание, чувство ответственности за наследственное дело и за страну. Он, пожалуй, был первым, кто во всеуслышанье заявил: предприниматели — люди, способные обеспечить достаток и процветание, и есть истинные хозяева грядущей России.
Но даже не предпринимательство, а именно политика стала средоточием деятельной страсти П.П.Рябушинского. Кодекс своих убеждений он сформулировал еще в начале века.
Он соединял последовательный патриотизм и не менее последовательное преображение страны, исходя из национальных интересов. Именно из конкретных интересов, а не неких абстрактных принципов.
Военно-промышленный комитет - созданы во время Первой мировой войны (начиная с мая 1915 ) по предложению российских предпринимателей для содействия правительству. Инициатором их создания выступил в мае 1915 на IX торгово-промышленном съезде Рябушинский П.П ., который с июня 1915 сам стал председателем Московского военно-промышленного комитета . Руководствовались лозунгом "Всё для фронта, всё для победы". Размещали военные государственные заказы на частных предприятиях, пытались планировать и регулировать производство . 25 июля 1915 собрался на свой съезд
При этом опыт его семьи, его старообрядчества удивительно уживались с пытливым любопытством, открытым взглядом на современность. Так, настаивая на развитии гражданского общества и укреплении политических свобод, он в то же время предлагал отделиться от Запада «железным занавесом» (Павел Павлович первым ввел в оборот это замечательное выражение), бороться за рынки, искать себе партнеров и соперников не в Европе, «где нас никто не любит и не ждет», а на Востоке, «где непочатый край работы». Говорят, что в начале века он часто встречался с идеологом раннего евразийства князем С.С.Ухтомским, посылал своих эмиссаров в Монголию и Китай, искал контактов, хозяйственных и политических...
В годы кризиса 1905—1907 гг. П.П.Рябушинский окончательно уходит в публичную политику. Он — выборный Московского биржевого комитета, член министерской Комиссии по упорядочению быта и положения рабочих в промышленных предприятиях Империи, активно, «как средствами, так и трудами», участвует в движении за права старообрядцев.
Характерно, что именно на старообрядческом съезде 1906 г. в Нижнем Новгороде Рябушинский впервые представил свое виґдение переустройства России, основанное на единстве и целостности государства, преемственности государственной власти, эволюционирующей в сторону развитого парламентаризма, отмене сословных преимуществ, свободе вероисповедания и неприкосновенности личности, «замене старого чиновничьего аппарата другим — народным, доступными для народа учреждениями», всеобщим бесплатным образованием, наделении крестьян землей и исполнении «справедливых желаний рабочих относительно порядков, существующих в других государствах с развитой промышленной жизнью».
Забавно, что большая часть положений этой программы актуальна и нынче, спустя почти столетие. В нашем «демократическом» обществе мы, возможно, назвали бы ее «праволиберальной», а современники именовали «буржуазистской».
Постепенно в предпринимательской среде формировалась тенденция к большему привлечению специалистов, окончивших коммерческие учебные заведения. Так, известные предприниматели Рябушинские неохотно брали людей со стороны и пытались создать свои собственные кадры служащих, для чего брали их совсем молодыми, прямо со школьной скамьи, главным образом из окончивших Московскую практическую академию коммерческих наук, где учились сами. В речи на VII очередном съезде Представителей промышленности и торговли, состоявшемся в июне 1914 года, П.П. Рябушинский попенял правительству на то, что оно никогда не заботилось о подготовке необходимых для себя кадров рабочих, а «в настоящее время, выдвигая грандиозную программу судостроения и перевооружения, отнимает от нас, создавших и подготовивших свой рабочий персонал, наших рабочих, платит громадное жалованье даже тем из них, которые недостаточно подготовлены, и искусственно обостряет рабочий вопрос».
Необходимыми мерами для борьбы с экономической отсталостью П.П. Рябушинский считал заботу о низшем профессиональном образовании, а также о средней и мелкой промышленности.
После стабилизации 1907 г. Павел Павлович участвует в создании Партии Прогрессистов, издает одну из самых популярных ежедневных газет — «Утро России», вместе с П.Б.Струве проводит ежемесячные совещания с лучшими умами страны — разрабатывает долгосрочную стратегию экономического развития.
— К пятидесятым годам ХХ в. по всем расчетам мы призваны стать первой и богатейшей индустриальной державой мира, — заявляет он.
И это утверждение мало кто берется оспорить. Кроме, разумеется, социал-демократов, большевичков...
Финансы семьи в интерьере
Павел Павлович Рябушинский сознательно строил свой образ — активного, мобильного, понимающего свой и более широкий государственный интерес русского капиталиста. В нем поразительным образом уживались своеобразная деловая этика старообрядческой среды, широкая натура русского купца и благотворителя с железной цепкостью образованного предпринимателя ХХ в. Сохранился любопытнейший документ: «Отчет и баланс П.П.Рябушинского на 1 января 1916 года». Павел Павлович владел имуществом на общую сумму в 5 002 тыс. рублей, в том числе акциями Московского банка на 1905 тыс., семейной текстильной фирмы на 1066 тыс., типографии, где печаталось «Утро России» — 481 тыс., и домом на Пречистенке (нынче Гоголевский бульвар, 6), оцененным в 200 тысяч рублей.
Годовой доход Павла Павловича составлял около 330 тысяч, причем директорское жалованье в банке и различных семейных компаниях — около 60 тысяч.
Из расходов, помимо 24 тысяч на содержание семьи, 84 тысячи ушло на покрытие дефицита «Утра России» (!), 30 тысяч — на другие издательские проекты. До 20 тысяч истратил Павел Павлович и на различные пожертвования (десять тысяч — старообрядческому журналу, пять тысяч — декадентскому издательству).
Не менее любопытны траты и супруги нашего героя, Е.Г.Рябушинской. В 1905—1912 гг. она, по старой русской привычке, подробно записывала все свои расходы, вплоть до копейки на извозчика или прислуге на чай. Но тут же встречаются записи и совершенно другого рода: «моя поездка в Швейцарию — 6 тысяч, по счету за платья — 4 тысячи» и, самое, пожалуй, забавное, — «французскому художнику за рисунок — 500 рублей». Деньги по тем временам, кстати, совсем не малые...
Перед пропастью
Патриотический подъем, захвативший Россию с начала Первой мировой войны, оказался на редкость созвучен Павлу Павловичу. Весь 1915 год он провел в действующей армии, устроил несколько подвижных лазаретов, был награжден орденами.
Но уже с зимы 1916-го сгустилось ощущение катастрофы. Тыл разваливался, фронт держался из последнего, к тому же правительство, казалось, вовсе перестало учитывать мнение общества: Николай Второй отказался принять депутацию промышленников, думцы требовали, министры раздражались. «Лишь чувство великой любви к России, — писал в 1916 г. П.П.Рябушинский, — заставляет безропотно переносить ежедневно наносимые властью, потерявшей совесть, оскорбления».
В начале 1917-го кризис сгустился. В конце концов в Петербурге случились беспорядки, солдаты братались с демонстрантами, генерал Хабаров оказался бессилен, и В.В.Шульгин с А.И.Гучковым подписали отречение императора.
Революцию февраля - марта 1917 г. Рябушинские восприняли с надеждой. Павел Павлович тогда даже позволял себе шутить:
— Мы вот теперь говорим, что страна стоит перед пропастью. Но переберите историю: нет такого дня, чтобы эта страна не стояла перед пропастью. И всё стоит.
Однако к лету настроение кардинально поменялось.
Остановить распад не удалось.
Временное правительство уступило диктату Советов и с каждым месяцем левело. 3 августа, выступая на Съезде представителей промышленности и торговли, П.П.Рябушинский сказал:
— Социальное реформирование пошло не творческим, а разрушительным путем, и грозит России голодом, нищетой и финансовым крахом... В настоящий момент торгово-промышленный класс повлиять на руко
Фамилия Рябушинских несомненно относится к числу наиболее известных в деловых и политических кругах дореволюционной России. Ведущие промышленники и финансисты они имели предприятия в текстильной, лесной, стекольной, полиграфической, металлообрабатывающей и других отраслях промышленности. Созданный в 1902 году банкирский дом «Братья Рябушинские» и реорганизованный в 1912 г. Московский банк были в числе ведущих в стране.
Ключевые роли Рябушинские занимали в самых крупных оргаяизащиях предпринимателей, таких, как Общество фабрикантов хлопчатобумажной промышленности, Московский биржевой комитет, Всероссийский союз торговли и промышленности и др. Они входили в руководящую группу партии «Прогрессистов», а старший брат П.П. Рябушинский, был признанным лидером контрреволюционной буржуазии в 1917 году.
Начиная дела в торговле и промышленности; Рябушинские постепенно стали и ведущими финансистами. В отличие от Гинцбургов и Поляковых они не склонны были заниматься грюндерскими операциями и спекуляциями ценными бумагами. Их банкирский дом находил полезное практическое применение капиталам,-- будь то развитие льноводства или лесной промышленности, строительство первого автомобильного завода в России или добыча нефти.
Отличительной чертой братьев Рябушинских является сохранение сильной семейной сплоченной организации дела, что особенно проявилось в последнем дореволюционном поколении, когда сыновья Павла Михайловича Рябушинского действовали заодно, не обособляясь, как многие другие.
Однако изредка бывает, что братья пришлифовались друг к другу, трений нет, а есть поддержка и смена для отдыха. Это, пожалуй, самое идеальное решение, вопроса об организации управления делом.
Основатель династии, Михаил Яковлевич Рябушинский, прибыл, как тогда говорили, в московское купечество в 1802 году. Уроженец слободы Ребушинской (отсюда и его фамилия, где «е» изменилось на «я»), расположенной под Боровском, он смог укрепиться в Москве, начав свою карьеру мелким торговцем в одной из лавок в Холщовом ряду Гостиного двора. Затем он довольно долго работал приказчиком, мечтая открыть собственное серьезное дело. Распорядительность и торговые способности его не остались не замеченными хозяином: он доверил ему ведение дел и сдал лавку в пожизненную ренту. В 1844 году Михаил Яковлевич стал наконец полным ее владельцем, выплатив сыну хозяина ее стоимость -- тысячу рублей. Для расширения дела Рябушинский скупил еще четыре лавки у соседей в том же ряду. В 1846 году он смог торговать уже собственной продукцией -- после того как начала работу созданная им ткацкая фабрика в Голутвинском переулке в Москве; в 1849 году он открыл и второе ткацкое производство -- в Медынском уезде Калужской губернии. Торговый капитал начал промышленную работу, и довольно успешную: к 1855 году Рябушинский был обладателем полутора миллионного состояния, иначе говоря, за двадцать лет капитал его увеличился в восемь раз.
Успехам в делах, видимо, способствовало сближение М.Я. Рябушинского с богатыми купцами-старообрядцами. В 1820 году он вступил в секту Рогожского кладбища -- ведущей старообрядческой общины Москвы. Следует отметить, что не корыстные соображения имели здесь значение. Верность избранной религии он и его дети сохраняли на протяжении всей жизни, несмотря на неоднократные репрессивные меры по отношению к раскольникам, особенно в годы правления Николая I.
Своих детей он оставил богатыми людьми. Двум из пяти его сыновей перешло по наследству от отца большое по тем временам торгово-промышленное дело (добавим, что незадолго до смерти Михаил Яковлевич открыл и третью фабрику в Калужской губернии). В 1858 году братья, получив «наследственный и нераздельный капитал», заявили себя купцами 2-й гильдии, а в 1863 году--перешли и окончательно закрепились в 1-й гильдии, о чем говорит свидетельство Московской купеческой управы.Фирма развивалась и росла; в лавках становилось все труднее продавать огромные партии муслина, миткаля, кашемира и прочей продукции фабрик Рябушинских (отличавшейся, кстати, прекрасным качеством, за что и было присвоено фирме право изображения Государственного герба на товарах). В 1867 году состоялось утверждение «Торгового дома Павел и Василий братья Рябушинские». В 1869 году они приобретают у московского купца Шилова бумагопрядильную фабрику близ Вышнего Волочка, которую значительно расширяют. Эта фабрика стала своеобразной цитаделью экономического могущества Рябушинских. В начале 1890 годов здесь работало 2,5 тыс. рабочих, и за последующее десятилетие объем товарной продукции удвоился, значительно возросла и прибыль.
С этого времени фирма стала, заниматься и банковскими операциями. Фабричное производство, как отмечалось в юбилейной истории фирмы, не могло втянуть в себя всего капитала Павла Михайловича, и параллельно с ним производилась как покупка, ценных бумаг, так и учетные операции. К концу XIX века торговый дом, реорганизованный в 1887 году, после смерти брата в «Товарищество мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями», уже представляло собой крупную по общероссийским меркам промышленную и банкирскую фирму.
Павел Михайлович был личностью неординарной, превосходил родителя талантом, размахом и умом, благодаря чему сумел вывести фирму на широкую дорогу. Его авторитет в семье был непререкаем. Его культура, кругозор заметно выделялись среди современного ему купечества. Как старовер, являясь сторонником сохранения патриархальных отношений между хозяином и работниками, он отличался честностью, верностью данному слову и другими высокими моральными качествами. Все это вместе взятое явилось причиной и основанием его благотворительной деятельности. Эти же качества хозяина способствовали установлению крепких доверительных отношений его со своими работниками.
Павел Михайлович Рябушинский был женат дважды и оставил многочисленное потомство. От первого брака он имел шесть дочерей и одного сына, умершего в младенчестве. Видимо, отсутствие наследника; и послужило причиной второго брака. В 50-летнем возрасте он женился еще рае, и в период с 1871 по 1893 год в семье родилось 16 детей, из которых до совершеннолетия дожили 13 (восемь сыновей и пять дочерей). Сам П. М. Рябушинский скончался в 1899 году, оставив наследникам многомиллионное состояние.
Третье поколение Рябушинских стало входить в дела фирмы с начала 90-х годов. Из братьев выделялся старший -- Павел Павлович (1871--1824 гг.), не только как глава фирмы после кончины отца, но и как один из идеологов и политических лидеров российской буржуазии. Четверо других, по старшинству--Сергей, Владимир, Степан и Михаил, стала главной опорой в деловой сфере. Братья Николай, Дмитрий и Федор ушли из предпринимательской сферы, хотя и оставались пайщиками и акционерами в семейном деле. Они также оказались по-своему незаурядными людьми.
Среди братьев существовало распределение сфер деятельности и строгая дисциплина. «Не только в делах банковских и торговых, но и в общественных. Каждому было отведено свое место по установленному рангу, и на первом месте был старший брат, с которым другие считались и в известном смысле подчинялись ему», -- пишет как свидетель П.А. Бурыппинн в книге «Москва купеческая».
Правда, отношения между братьями, несмотря на сплоченность ради дела, была непростыми, а подчас и жесткими. Характерный пример в, этом плане имел место в 1900 году, когда брат Николай, получив свою часть наследства и желанную свободу, за короткое время сумел растратить на певичку около 200 тыс. рублей. Тогда Павел и Владимир обратились к московскому генерал-губернатору с прошением «об учреждении над ним опеки, так как расточительная его жизнь может отчасти повлиять неблагоприятно на положение дел нашей фирмы, ибо Н.П. является нашим пайщиком в тех предприятиях, как достались нам по наследству от отца нашего». Опека старших братьев была снята с Николая только в 1905 году, когда он «переключился» на литературные занятия.
При третьем поколении Рябушинских сфера влияния фирмы была значительно расширена за счет новых промышленных и банковских предприятий. Так, в 1902 году был создан банкирский дом Рябушинских с основным капиталом в 5 млн. рублей. Этому событию предшествовало овладение одним из крупнейших банков России -- Харьковским земельным банком. Этот банк, который возглавлял с момента основания в 1871 году купец В.Н. Алчевский, играл видную роль в развитии юга России, но с наступлением экономического кризиса в 1901 году банк потерпел крах и В.И. Алчевский покончил жизнь самоубийством. После объявления краха Министерством финансов была проведена ревизия, которая вскрыла несостоятельность и грубые злоупотребления, допущенные членами правления.
Вот тогда на сцену вышли Рябушинские, которые возглавили новое правление земельного банка. Владимир и Михаил в течение двух лет приводили дела в порядок, при этом им удалось получить от правительства ту помощь, в которой было отказано Алчевскому. Правда, этот процесс проходил довольно сложно, поскольку Рябушинские имели отношение к прежнему правлению и кредитовали некоторые его операции, в связи с чем возникли и судебные дела. Но в конце концов все образовалось, а взятый под контроль банк создал крепкий фундамент банкирского дома братьев Рябушинских, основанного на принципе равенства его участников.
В правление банкирского дома вошли Владимир и Михаил, которые занялись финансами. Тогда же были уточнены и роли каждого из братьев. Павел, Сергей и Степан занялись фабричной деятельностью, Дмитрий занялся «ученой» деятельностью, а Николай... веселой жизнью.
Развитие операций банкирского дома шло параллельно с расширением деятельности товарищества мануфактуры. Текстильная фабрика, коренным образом модернизированная в начале века, превратилась в хлопчатобумажный комбинат с замкнутым производственным циклом, независимым от колебания цен на рынке полуфабрикатов. Ткани с маркой товарищества Рябушинских сбывались по всей России с помощью сети собственных магазинов. Текстильными фабрикантами Москвы предприятие Рябушинских оценивалось как «одно из выдающихся». К началу первой мировой войны на, комбинате было занято уже более 3,8 тыс. человек. Рябушинские довольно успешно вели монополистическую, борьбу с лидерами отрасли -- группой хлопчатобумажных королей империи Кнопа.
Решающим шагом, в превращении текстильных фабрикантов во всесильных финансовых воротил стала организация в 1912 году акционерного Московского коммерческого банка, учрежденного на базе бывшего частного банкирского дома. К 1917 году капитал банка, контролируемого Рябушинскими, составлял 25 млн. рублей и по объему ресурсов занимал 13-е место в списке крупнейших банков страны.
Отличительной чертой представителей третьего поколения Рябушинских было желание не ограничиваться освоенным делом, стремление выйти на новые, сулящие более высокие прибыли, сферы приложения капитала. Так, внимание Михаила Рябушинского привлекла льняная промышленность. «Еще до войны, -- писал он позднее в своих воспоминаниях „Смутные годы", -- когда стало все труднее и труднее находить применение для наших денег;.. мы стали задумываться, где ив чем найти применение свободным деньгам». В руки случайно попала брошюра о льне, которая поразила предпринимателя неорганизованностью и косностью дела его производства и переработки. «Как молния, мне пришли две мысли, -- пишет он. -- Россия производит 80% всего мирового сырья льна, но рынок не в руках русских. Мы, мы его захватим и сделаем монополией. Вторая мысль--зачем вести весь этот мертвый груз на фабрики, не проще ли построить сеть мелких заводов и фабрик в льняных районах, чесать на месте и продавать уже нужный чесаный лен и очески, соответствующие потребностям фабрик и заграничных экспортеров. Сказано -- сделано».
В результате изучения дела и переговоров возникло Русское льнопромышленное акционерное общество («РАЛО») с основным капиталом в 1 млн. рублей, из которых 80% внесли Рябушинские. Аналогичная ситуация имела место с лесом. Уже в годы войны Рябушинские разработали программу захвата в свои руки лесной промышленности и лесного экспорта. Ставка делалась на то, что Европа будет нуждаться в лесных материалах для восстановления пострадавших от войны районов. В октябре 1916 года Рябушинские скупили паи крупнейшего на севере России лесного предприятия -- товарищества беломорских лесопильных заводов «И. Русанов и сын». В начале 1917 года Рябушинские создали общество «Русский Север» для разработки и эксплуатации лесных дач, месторождений торфа и производства писчебумажных материалов.
В числе других начинаний можно указать на строительство первого в России автомобильного завода в Москве (АМО), на действия в нефтяной промышленности, где Рябушинские скупали акции товарищества «Братья Нобель», проявляли интерес к месторождениям нефти в Ухте и многое другое. Если бы не Октябрьская революция 1917 года, несомненно, многие их планы были бы реализованы.
Следует подчеркнуть особую предпринимательскую идеологию, как принципиальное отличие банкирских операций Рябушинских от многих других финансовых предприятий. Мануфактурное производство и торговля, как источники первоначального накопления, операции в районе Москвы и губернии сделали их патриотами, предпочитающими иметь дела со своими единомышленниками. Для них Петербург был городом «биржевых вакханалий и беспринципных маклеров», где банкиры преобладают над промышленниками, экономическое командование в России из рук деловых людей переходит в руки дельцов, среди которых много просто рвачей, тесно связанных с иностранным капиталом.
Национально-московская старообрядческая окрашенность предпринимательской идеологии Рябушинских проявлялась в разнообразных формах. Это была и известная оппозиционность по отношению к правительству, с их точки зрения наносящему ущерб национальным интересам России. В отличие от многих представителей современного им делового мира Рябушинские не принадлежали к числу восторженных поклонников американского предпринимательства и связывали свои интересы с возрождением Европы и расцветом России. «Мы переживаем падение Европы и возвышение Соединенных Штатов,--писал в 1916 году М.П. Рябушинский. -- Американцы взяли наши деньги, опутали нас колоссальными долгами, несметно обогатились: расчетный центр перейдет из Лондона в Нью-Йорк... У них нет науки, искусства, культуры в европейском смысле. Они купят у побежденных стран их национальные музеи, за громадный оклад они сманят к себе художников, ученых, деловых людей и создадут то, чего им не хватало». Выражалась надежда, что Европа найдет в себе силы вновь возродиться. «Россия получит возможность широко развить производительные силы и выйти на широкую дорогу национального расцвета и богатства»,--читаем мы в записках М.П. Рябушинского «Цель нашей работы».
За сто лет Рябушинские прошли путь от торговцев средней руки до предпринимателей всероссийского масштаба. Перед Октябрьской революцией 1917 года они контролировали обширную финансово-промышленную группу, по мощи сопоставимую с ведущими Петербургскими группами. В политическом же плане московские Рябушинские далеко опережали другие отряды российской буржуазии.
История дела Рябушипнских может рассматриваться как известный в российских условиях образец развития на семейной основе торгового предпринимательства в банкирский промысел и эволюции его от простых к самым сложным формам. Рябушинские начали заниматься банкирскими операциями еще в 1840-е годы, и первоначально это был всего лишь один из источников дохода торгового дома, а затем мануфактурного товарищества. С годами был создан банкирский дом, который превратился в крупный финансовый центр учреждаемых на семейной основе разного рода предприятий. Причем эти предприятия отличались производительным, полезным для общества характером, а не просто биржевыми спекуляциями и грюндерством (учредительство компаний, часто оказавшихся липовыми, нежизнеспособными, но дававшими большие барыши банкирам-учредителям).
что есть еще две копии переплетенных «Дневников», которые он оставил сыну и дочери. Однако главным является то, что завещал он этот свой труд Нью-Йоркской публичной библиотеке, и, конечно, не для того, чтобы они лежали в картонном боксе без какого-либо движения, без признаков интереса к ним. Час настал.
Итак, «Дневники» Михаила Павловича Рябушинского. Писали, как известно, дневники многие, люди обычные и необычные, интересные и заурядные, поэтического и прозаического склада мышления, грубые и тонкие, эмоциональные натуры. Всех объединяло одно - желание запечатлеть события, наблюдения, чувства, которые не всегда доверишь кому-либо. Дневник, можно сказать, всегда второе «я» - близкое и доверительное лицо. Каким же представляется М.П. по дневниковым записям? Он прежде всего фактограф, но фактограф мыслящий. Совсем не лирик, но порой подверженный перепадам настроения. Об этом свидетельствуют описания его душевного состояния, постоянное стремление общаться с природой, желание найти собеседника. Ему нравятся парки, где играют оркестры. Почти ежедневно он посещает синема, часто бывает в музеях и картинных галереях, театрах (в дневнике очень много вклеено программок, буклетов), библиотеках. Он любит ежевечерние сидения в кресле с сигарой, чтение перед сном в кровати. И еще он любит сочинять афоризмы. Они разбросаны по многим страницам «Дневников», особенно в первые годы, пишет он их от руки, и, нам кажется, будущему биографу эти афоризмы смогут кое-что объяснить в характере М.П. Для интереса приведем один: Личное благо может приводить к общему благу, общее благо никогда не приводит к личному благу (1920 г. Сент.). Однако по профессии он все-таки финансист. Приводимые им таблицы ежедневных расходов - просто находка для исследователей. А чего стоят его записи бомбардировок Лондона. Редкий документ для историков. И все-таки чтение дневников для нас было не легким занятием. М.П., фиксируя события и факты, только в редких случаях описывает свое отношение к ним. Идеи и взгляды его, симпатии и антипатии можно лишь угадывать по некоторым записям. Исключение составляют страницы о событиях Второй мировой войны и о том, что происходило в Лондоне - бомбардировки, разрушения и страдания людей. Комментариев здесь мало, но есть короткие размышления, порой философского характера. Большая же часть страниц заполнена ежедневными педантичными, сухими и скучными запечатлениями течения времени и происходящего в нем.
В «Дневниках» прослеживается несколько тем, среди них есть главные, которые, собственно, и определяют значимость этого документа: эмиграция и встречи с людьми, покинувшими, как и М.П. отечество, пересекающиеся с этим темы политики и России. Ностальгические штрихи так или иначе присутствуют на многих страницах, ежегодно выделяется дата 10 мая - день, когда он покинул Родину. При этом записываются одни и те же слова, и от руки, красными чернилами, иногда черными, рисуется небольшая церквушка с исходящими от нее лучами. Далее можно выделить такие темы, как семья, личная жизнь, дела. Все эти темы и составляют содержание дневниковых записей.
«Дневники» иллюстрированы множеством фотодокументов - своеобразная галерея, это члены семьи, вторая жена М.П. и, конечно, он сам и близкие, знакомые. Фотографии, за редким исключением, любительские, но хорошего качества. Кроме того, во всех томах вклеено много газетных вырезок, сопутствующих записям, некрологов и сообщений о кончине преимущественно россиян и английских политических деятелей. «Дневники» заселены, если можно так выразиться, множеством действующих лиц, но фигурируют они в основном под криптонимами, инициалами, сокращенными фамилиями. Масса недоска-занностей, обозначенных отточием. Это снижает ценность записей и практически исключает возможность комментировать их, давать какие-то необходимые примечания. Впрочем, эту кропотливую работу мы оставляем будущим исследователям. Нам же важно дать самое общее представление об этом документе. Можно также добавить, что оставленные М.П. записи это не литературное произведение, но одно несомненно: в них зафиксирован крик души человека, насильно оторванного от родины, угадываются его душевные переживания.
«Хроники» и «Дневники» должны встать в общий ряд документов о пронзительно страшной эпохе в истории России, это еще одно добавление к биографиям людей, которые вынуждены были покинуть ее. Особенно впечатляют в них записи, раскрывающие разрушение иллюзий о возвращении на Родину, о наступлении бедности, нищеты.
В 2007 г. в Америку прилетела француженка, назовем ее только по имени - Женевьева, очень близкий друг не так давно умершего дальнего родственника Рябушинских, Анатолия Кондратьева, увлеченного коллекционера, владельца книжного магазина в Нью-Йорке. Она показала нам воспроизведенное на большом листе ватмана генеалогичесекое древо Рябушинских. Составлено древо потомками Рябушинских, проживающих в Санкт-Петербурге и Пскове. Женевь-ева прилетела по служебным и личным делам и, несмотря на занятость, побывала в семье сына М.П. Павла, проживающей под Вашингтоном. Павла уже не было в живых, а внук М.П. женат на американке, у них два сына, т.е. это уже правнуки М.П. Интересно то, что отец жены внука М.П. увлекся историей Рябушинских и начал собирать материал о них, но пока не знает, как всем этим распорядиться. Уже после отъезда Женевьевы он прислал копию своих любопытных записей и множество неизвестных фотографий. Мы много говорили с Женевьевой о рукописном наследии М.П. в библиотеке и о том, что было бы хорошо издать если не шесть томов «Дневников», то хотя бы «Хроники», это 300 страниц. В этой рукописи очень богата и интересна социальная окраска и «механика» того, как профессионально, умело все делалось М.П. и чем все это кончилось. История познавательная и поучительная даже для сегодняшнего времени. Конечно, издать «Хроники» не просто. Нужна редактура, нужны комментарии. Говоря иначе, нужны деньги, чтобы все это осушествить. В «Хрониках» М.П. в большей мере выступает как банкир, организатор банковского дела, спасения его. А вдруг да найдется какой-нибудь банк России, который заинтересуется этим материалом?
М[ИХАИЛ] П[АВЛОВИЧ] Р[ЯБУШИНСКИИ]
СМУТНЫЕ ГОДЫ. ХРОНИКА*
МОСКВА. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ (Конец декабря 1917 г. по июль 1918 г.)
Улицы Ростова-на-Дону пусты, извозчик еле трясется. Холодно, мороз, темно. Шел по путям, отыскивая свой поезд. Неохотно влез в купе Международного Общества Спальных Вагонов. До отхода поезда оставалось еще несколько часов. Дети, Таня остались позади в домике в Нахичевани. Что-то сильнее, чем я, толкало меня. Должен вернуться в Москву, долг. Сколько доводов приводил себе против. Как-то тупо отдавались они в моей го-
лове, не принося мне сознание, что я могу вернуться домой, к детям...
В купе оглянулся. Пока был один, разделся, лег спать. Мысли опять теребились в голове... ты еще можешь встать, вернуться... Стыд, ведь это только самовнушение, пройдет, безопасность останется, найдешь всегда объяснение, что должен остаться с семьей, что не имеешь права бросать ее одну на произвол судьбы, в незнакомом городе... Но не вставал, продолжал лежать.
* Материалы публикуются без редактирования. В отдельных случаях внесена правка в синтаксис и сняты отточия.
Время бежало, кто-то пришел, какой-то гимназистик, затем какой-то спекулянт, какое-то шушуканье, какие-то пакеты. Поезд лениво тронулся, переходя с одной линии на другую. Опять остановился, долго стоял, опять тронулись, тихо, остановился - тронулись. Что-то очень больно сжалось в душе, Павлик, мой мальчик, Татьянушка, еще совсем младенец, Таня, слезы ее.
Утром всех рассмотрел. Нас было трое. Спекулянт все волновался. Конец декабря. Кругом все в снегу. Длинные остановки на станциях. Бабы с булками, молоком. Пока все спокойно... Подъезжаем к какой-то станции, уже позабыл, как позабыл многое, ее название. Тогда же, помню, на душе было жутко. С этого момента у меня создалось то настроение, которое уже не покидало меня в течение месяцев моей жизни в Совдепии, - настороженность. Как будто два человека жили во мне, один - это я, старый, другой - моя оболочка без души. Я двигался, делал те, другие нужные поступки, ел, спал, но не ощущал ни страха, ни боли, ни радости, ни горя, я стал как-то весь механичен, весь как-то насторожился, и это сделалось мною...
Станция... Ни одна граница так не разделяла еще двух миров. Сзади оставалась относительная свобода - мысли и тела, здесь я дикий зверь, за которым охотятся, а я старался избежать ловушки. Молча жду и смотрю... Ничего не произошло, никто не пришел, мы тронулись дальше... Смотрю в окна, те же поля, такие белые, такие горят всеми алмазами мира на солнце.
Мертвая полоса. Станция, первая у них. То же, дальше, Привыкаю. Ближе к Москве. Начинаю беспокоиться. Уборная нашего купе набита спекулянтом хлебом. Как глупо попасться из-за этого идиота при первом же обыске. Невольно гимназистик и я приводим ему доводы, что он подводит не только себя, но и всех нас. Спекулянт волнуется еще больше нас, но желание наживы сильнее у него ощущения опасности.
Задумываюсь все больше и больше. У меня лишь один легкий саквояж. Слезть на предыдущей к Москве станции, взять какой-нибудь местный, пригородный поезд и доехать на нем. Вдруг остановка, мысль переходит в действие, я беру свой саквояж, вылезаю на станции. Стою, остановка короткая, и наш поезд уходит в темноту. Как всегда, странно пришла мне мысль, что удастся ли спекулянту пройти или попадется?
Оглянулся, к моему удивлению, это была товарная станция, подмосковная. Вышел на площадь, темно, ночь, еле горят фонари, ни души, никто меня не спрашивает билетов, выхожу. Крикнул извозчика. Он, его лошадка, оба занесенные снегом, спят. Растолкал его, влез, спрашивает, куда везти? Задумался. На самом деле, такая простая мысль мне еще не пришла в голову. Куда? Ведь дома у меня нет, ведь никто меня не ждет. Первая моя мысль, первый знакомый. Саша Карпов. Его домик на Замоскворечье, на церковном дворике, как будто спрятался, кругом садики и маленькие другие домики. Хорошо... Решил туда ехать.
ГИМОН ТИМОФЕЙ ВАЛЕНТИНОВИЧ - 2010 г.
Рябуши́нские — одна из самых известных династий российских предпринимателей. Условный и весьма относительный рейтинг, сформированный Forbes в 2005 году на основе архивных документов, ставит состояние Рябушинских на 9 место в списке 30 богатейших русских фамилий начала XX века (перед Первой мировой войной совокупное состояние Рябушинских составило 25 —35 миллионов золотых рублей). История семейного дела продолжалась около 100 лет. Основатель знаменитой династии банкиров и промышленников незадолго до Отечественной войны 1812 года. Покинуть Россию всем братьям Рябушинским пришлось в 1917 г., сразу после Октябрьской революции.
Несмотря на то, что фамилия Рябушинских в первую очередь связывается с братьями Василием и Павлом Михайловичами, основателем династии по праву является их отец, Михаил Яковлев, родившийся в 1786 г. в Ребушинской слободе Пафнутьево- Боровского монастыря Калужской губернии. Именно он первым в семье пошел по торговому делу, и уже в 16 лет был записан в «московской третьей гильдии купцы» под фамилией Стекольщиков (его отец зарабатывал тем, что стеклил окна). Он же принял решение, не только коренным образом изменившее его собственную судьбу, но и в значительной степени определившее дальнейшую судьбу всей его семьи. В 1820 году Михаил Яковлев вступил в общину старообрядцев. После того, как начавшее было развиваться дело (собственная ситцевая лавка в Холщовом ряду) было подкошено войной 1812 года, он «по неимении купеческого капитала» был «перечислен в мещанство». Затем долго, - в течение 8 лет, - старался подняться на ноги самостоятельно. Однако смог сделать это только после того, как в 1820 году «подался в раскол», взяв фамилию Ребушинский (буква «я» появится в ней в 1850-е годы). Община уже в то время была сообществом не только религиозным, но и коммерческим. Её члены из числа хорошо себя зарекомендовавших пользовались значительной поддержкой купцов-старообрядцев, свободно получали большие беспроцентные, а то и безвозвратные ссуды. Так или иначе, жизнь Рябушинского с переходом в раскольники пошла вгору, и в 1823 г. он вновь уже был записан в третью гильдию купцов. В 1830-х годах ему принадлежало уже несколько текстильных фабрик.
Справедливости ради надо отметить, что Ребушинский был истинным ревнителем веры и пользовался в общине уважением. В убеждениях был тверд, а детей он воспитывал в строгости. Старшего сына - Ивана - он отлучил от семьи, отстранил от дел и оставил без наследства за то, что тот вопреки его воле женился на мещанке.
Вот так и получилось, что продолжателями его дела стали младшие из трех сыновей- Павел и Василий. Но поначалу и их судьба складывалась непросто. В 1848 г., в соответствии с указом императора Николая I, было запрещено принятие старообрядцев в купечество. Павел и Василий вместо принятия в купеческую гильдию могли были быть забраны в рекруты. Многие купцы в таких условиях принимали традиционное православие и покидали старообрядческую общину. Однако и здесь сказались характер и хватка Рябушинского. От веры не отступил, но и сыновей купцами сделал. Как раз в это время необходимо было срочно заселять недавно основанный город Ейск. И в связи с этим раскольникам было сделано послабление: им разрешалось приписываться к местному купечеству. Вот там-то сыновья Рябушинские и стали «ейскими третьей гильдии купцами», вскорости после этого вернувшись в Москву.
После смерти Михаила Яковлевича (по времени совпала с отменой того самого злополучного Указа) управление делом перешло к старшему сыну, Павлу. Вскоре братья стали «второй московской гильдии купцами», а в 1863 году - первой. К середине 1860-х годов Рябушинским принадлежало три фабрики и несколько магазинов. В 1867 году появляется торговый дом «П. и В. Братья Рябушинские». В 1869 г. благодаря феноменальному чутью Павла Михайловича братья вовремя продали все принадлежащие им активы, вложив вырученные деньги в убыточную бумагопрядильную фабрику под Вышним Волочком, дышавшую на ладан из-за резкого сокращения экспорта хлопка из США. И не прогадали: после окончания войны объемы экспорта хлопка уверенно увеличивались, и вскоре фабрика начала приносить огромную прибыль. В 1870 году её продукция получила высшую награду Московской мануфактурной выставки. В 1874 году начал работу ткацкий комбинат, а в 1875 Рябушинские контролировали уже весь цикл производства тканей благодаря тому, что смогли открыть аппретурную и красильную фабрики.
Между тем вопрос о наследниках становился для обоих братьев все более актуальным. Старообрядческий уклад их жизни и здесь сыграл свою роль. В свое время, видимо, памятуя пример старшего брата, Павел согласно воле отца женился на Анне Фоминой, внучке старообрядческого начетчика. Шли годы. Брак оказался несчастливым для молодых. Первенец- сын умер, не прожив и месяца. После в семье родилось шесть дочерей и ни одного сына, что не могло не сказаться на отношении Павла к жене. После долгих мытарств супруги развелись. Оставшихся на руках Рябушинского дочерей от 6 до 13 лет он отдал в пансион. Семейное счастье Павел, тем не менее, обрел. Хотя для этого и разрушил личную жизнь своего младшего брата. Василию сватали Александру Овсянникову, дочь известного петербургского миллионера-хлеботорговца, также старообрядца. Для решения вопросов, связанных с возможным браком, пятидесятилетний Павел Михайлович поехал в Петербург. Но после знакомства с предполагаемой невестой брата решил жениться на ней сам. Брак оказался счастливым: в нем родилось шестнадцать детей (восемь из них - мальчики). А Василий Михайлович так до конца жизни и не женился. Умер он 21 декабря 1885 года, не оставив наследника. После его смерти в 1887 году торговый дом «П. и В. Братья Рябушинские» преобразован в «Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского с сыновьями». Павел Михайлович пережил своего младшего брата ровно на 14 лет и умер в декабре 1899 года. Семейное дело продолжили и расширили его многочисленные сыновья.